Поверь мне - страница 7

Шрифт
Интервал


И мне очень не терпелось посмотреть на это чудо.

К сожалению, увидеть древнее семя великого древа не получилось. Утром, по прибытии в университет, мы с Ларой застали суматоху, большое количество людей в полицейской форме, которые нас тут же пригвоздили вопросами и просьбой предъявить метки. Мы синхронно повернули тыльную сторону левой руки, блеснув серебряными голограммами, транслируемыми вшитым под кожу чипом, который являлся одновременно и удостоверением личности, и кредитной картой. Грузный усатый полицейский, быстро считав маленьким электронным устройством наши данные, скупо кивнул и процедил: «Отправляйтесь в кабинет 312 для дачи показаний, встаньте в общую очередь, затем получите на выходе разрешение покинуть здание. Сегодня занятий не будет». На вопросы о том, что здесь происходит, мужчина устало отмахнулся и скривившись, как от зубной боли, поспешил к следующим студентам, появившимся на входе.

Мы с Ларой удивленно переглянулись, и направились к хвосту огромной очереди из возбужденных студентов, выглядывавшей из главного здания.

– Нееет. Не может быть, это же затянется до вечера! – Лара протяжно застонала, сморщив лицо. – А я сегодня еще хотела родителей навестить!

– Интересно, что вообще происходит. Ты что-нибудь понимаешь? Ловят кого-то, что ли?

– Да откуда я знаю. Эй! Любезный, что тут случилось вообще? – Лара потянула за рукав какого-то парнишку, тот, не сумев вырваться, испуганно покачал головой. – Ладно, иди займи нам очередь, я все разузнаю. – Это сказано уже мне.

Лара вся была сама непосредственность и искренность. За что я и полюбила ее. Она была странная, взбалмошная, одевалась как ведьма на балу-маскараде, ее пугались, над ней смеялись, с ней не хотели общаться, или восторгались, восхищались и любили. Равнодушных не было. Но она была живая, настоящая, непостижимо внутренне свободная и искренняя, она не играла роли, не боялась быть собой и говорить, что думает. Мы познакомились, когда я впервые вошла в аудиторию и не увидела свободных мест, кроме трех, словно карантинной зоной окружающих белокурую девушку, сидящую с непроницаемо-обиженным лицом, одетую в какое-то разноцветное тряпье и обвешанную не то амулетами, не то украшениями с перьями и бусинами. Зона отчуждения, поняла я, поэтому и пустые места рядом. Я невозмутимо села на одно из них, справа.