Вновь вдох-выдох, и я нажимаю на звонок. Стою и жду. Никто не открывает. Пробую снова – тишина. Неужели это была насмешка и он дал неправильный адрес?
Оглядываюсь по сторонам, словно кто-то может выйти из ниоткуда. Проверяю сообщение и своё местоположение по навигатору – всё верно. Жду ещё пару минут. Может, он просто задерживается? Прислоняюсь к стене, пытаясь успокоиться, но понимание, что ситуация критическая, только нарастает.
Достаю телефон, колеблюсь, но всё же набираю его номер. Я не думала, что снова придётся говорить с ним по телефону после шести лет молчания. Гудки тянутся вечностью, но никто не отвечает. Разочарованная, в сердцах бью по двери, и она неожиданно открывается. Неужели он оставил её для меня открытой?
– Слава, ты здесь? – пытаюсь выдавить слова.
Тишина.
Медленно переступаю порог. Свет из коридора выхватывает длинные тени на полу. Сердце колотится в груди, чувства смешиваются: страх, тревога, нетерпение.
– Слава? – мой голос звучит чуть громче, но снова никакого ответа.
Прохожу дальше, оглядываясь. На пуфике в прихожей лежит его куртка. Поднимаю её и вдыхаю знакомый аромат одеколона, смешанный с его личным запахом. Да, он был здесь. Куртка ещё тёплая, значит, он недавно вернулся.
Захожу в гостиную. Первое, что бросается в глаза, – пустой стакан на идеально чистом столе. Поднимаю взгляд и вижу его. Он стоит у окна, смотря на мерцающую огнями Останкинскую телебашню. Слава не двигается, погружённый в свои мысли, как будто даже не заметил моего присутствия. Лунный свет мягко очерчивает его фигуру, придавая ему загадочный и почти недоступный вид.
Я осторожно подхожу ближе. Он стоит ко мне спиной, руки в карманах, ноги чуть расставлены. Всё тот же: мускулистые плечи, прямая спина. В студенческие годы он уже был хорошо сложен, а теперь видно, что продолжал работать над собой.
Звуки ночного города доносятся через закрытые окна, но внутри царит полная тишина. Я чувствую, как напряжение нарастает. Проходит ещё несколько томительных секунд. Я не могу больше выносить это молчание.
– Слава, нам нужно поговорить, – произношу на одном дыхании.
– Зачем ты вернулась? – его голос звучит медленно, каждое слово отчётливо вылеплено, как будто выбито на камне.
Он зол. И я понимаю почему. Но тогда у меня не было выбора.
– Моя мама… она в больнице, – шепчу, чувствуя, как голос предательски дрожит.