Я пытаюсь вспомнить, когда именно мы перестали быть близкими. Может, тогда, когда я ночами писала посты для благотворительных фондов, помогающим жертвам агрессии, больше переживая за чужих людей, чем за себя и своего мужа. Или когда мы в последний раз занимались любовью, и это было скорее механическим действием, чем проявлением страсти. Или, может быть, когда он перестал целовать меня перед сном, а я перестала спрашивать, почему.
Но это больше не имеет значения. Важно лишь то, что я сижу здесь, в чужом городе, с мужем, который не смотрит мне в глаза.
Мы с новыми приятелями часто собирались в баре за стаканом пива. В один из дней разговор зашёл о таком явлении, как послевоенный секс. Оказалось, его не было ни у кого. Наши друзья, тридцатилетние обеспеченные бездетные ребята, у которых, казалось бы, было все, чтобы жить эту жизнь с удовольствием, не трахались вообще.
–
У нас, наверное, еще до войны последний раз был нормальный секс.
–
Алиса принимает антидепрессанты, которые напрочь отбили ей либидо. Мы спим в разных комнатах.
–
Саше сейчас вообще не до этого, его проект полностью перешел на английский язык, а Саша его плохо знает. У него репетитор пять раз в неделю.
Раньше мне казалось стыдным признать , что у нас есть эта проблема. Мы с М. стеснялись говорить о сексе, стеснялись подойти друг к другу. Он, кажется, считал, что я всегда не в духе, и, вместо того чтобы искать удобный момент, чтобы подкатить ко мне, предпочитал передернуть в туалете. Я действительно была не в духе, стыдясь признать, что я вообще не хочу своего мужа. Казалось, нам нужно договориться о сексе заранее, спросив "Есть ли у тебя сегодня эмоциональные силы заняться со мной любовью?" – но обоим казалось это неестественным жестом отчаяния. Хотелось, чтобы было как в кино: страсть захватила их; срывая одежду друг с друга, они выпали из лифта, трясясь от возбуждения, открыли дверь квартиры и слились в экстазе прямо на полу в коридоре.
Конечно, спустя восемь лет брака такого не бывает. Ещё так не бывает, когда за плечами эмиграция со всеми ее бонусами в виде депрессии, тоски по дому и трудностей адаптации. И так совсем не бывает, когда в 35 лет вы оба выглядите, как неухоженные кусочки жира.
Пожалуй, в этом баре было только два человека, не имеющих таких проблем. Удивительное совпадение, но они оба были единственными одиночками в нашей компании парочек. Бред, который недавно развелся, вовсю наслаждался свободой. Он каждую неделю ходил на свидания с разными девушками, посещал секс-вечеринки, знакомился с людьми в телеграм-чате для свингеров и периодически заставлял нас краснеть рассказами о том, как на его лице вчера посидела симпатичная азиатка.