– А я, думаешь, не серьезно отношусь?
– Ладно-ладно. Знаю, что серьезно. В самом деле ириски? Может, я просто отказывалась замечать.
– Послушай.
– Я вся внимание.
– Я не пошел в медколледж не наперекор желанию отца. Хорошего доктора, чтобы лечить его теперь, из меня бы все равно не вышло. Это давно установленный факт, разве нет?
– Ты знаешь, что я думаю о фактах.
– А в Лурд отправиться – может, и не такая уж плохая идея. А то отца из дома не вытащить.
– Видела сову сегодня утром. На дереве.
– На этом вшивеньком деревце за окном?
– Ага.
– Исключено.
– В Центральном парке водятся совы.
– Так то в Центральном парке.
– Ладно. Мне приснилось, что я видела сову. Запостил уже что-нибудь от Вульфа?
В каком-то смысле Вульф – повзрослевшая ипостась старшего брата, придуманного ими в детстве, брата-защитника, никого и ничего не страшившегося и понимавшего язык зверей и птиц.
Воображаемого брата они так и называли: Вульф. Правда, Робби до шести лет слышалось “Вуф”, но он в этом никогда не признавался.
– Нет еще. Уж очень увлекся Христофором Колумбом.
– Мне нравится представлять его в тиаре.
Робби садится рядом с ней на третью ступеньку. Обоняет ее утренний запах, не перебитый еще душем и дезодорантом. Дынная свежесть и совсем чуть-чуть сухоцвет. Они вдыхали друг друга с детства, но Робби давно уже не заставал сестру в такую рань, до душа. И теперь втягивает носом воздух, не может удержаться.
– Поеду после обеда смотреть квартиру в Вашингтон-Хайтс, – говорит он. – Вроде как с видом на реку.
– Река – это прекрасно. Не то что вшивое деревце и обувная клиника.
– Давно надо было этим заняться. Детям, сама знаешь, пора уже иметь отдельные комнаты.
– Вчера вечером Вайолет спросила меня, зачем Натану пенис.
– Что же ты ответила?
– Что мальчики отличаются от девочек.
– И устроил ее такой ответ?
– Нет. Ей хотелось знать, для чего конкретно он предназначен.
– Наш человек. Всего пять лет, а уже факты ей подавай.
– Будем считать это напоминанием, что дети уже слишком взрослые для общей комнаты. И почему мы с Дэном так долго закрывали на это глаза? Паршивые мы родители.
– Вовсе нет. Просто родители с дефицитом комнат.
– Вспоминаю, какой мы когда-то собирались купить загородный дом, – говорит Изабель.
– Дети, одно слово.
– Дом на десяток комнат с огородом и тремя собаками. А то и четырьмя.