– Давайте, помогу, – граф поднял письма с земли, отряхнул их и подождал, пока я достану остальные послания из почтового ящика, не забыв словно бы между делом посмотреть адресата. – Ого! Почти все письма – для вас.
– Вы очень наблюдательны, – сказала я сухо.
– От поклонников?
– В этом городке нечем больше заняться, как принимать ванны, сплетничать или играть в любовь, – ответила я, передёрнув плечами. – Вот молодые люди и играют. Это ничего не значит, можете мне поверить. Разве вы не посылали в юности письма тем девицам, чьи имена сейчас и помнить забыли?
– Поверьте, я ничего и никого не забываю, – сказал он, переводя взгляд на меня.
Тёмные ежевичные глаза вспыхнули и заблестели, и меня почти напугал этот блеск.
– Не пригласите в гости? – небрежно поинтересовался Бранчефорте. – На чашечку чая или кофе, к примеру.
– Нет, – ответила я ему в тон, – по средам просящим мы не подаём.
– Хм… ну что ж, тогда – до встречи в театре, – он вручил мне письма, и я прижала всю охапку к груди, чтобы не потерять.
– Всего хорошего, милорд, – попрощалась я и взбежала по ступенькам, чтобы поскорее избавиться от непрошеной компании.
Оказавшись в прихожей, я сразу же осторожно выглянула в окошко, стараясь, чтобы меня не было видно с улицы.
Граф всё ещё стоял у крыльца, но смотрел не мне вслед, а на почтовый ящик и задумчиво улыбался. Наконец, он щёлкнул по крышке ящика, закрывая его, поправил шляпу с павлиньим пером, и отправился вдоль по улице, не замечая прохожих, которые оглядывались на него и перешёптывались за его спиной.
– Леди Роксана, это вы? – крикнула из кухни служанка.
– Да! Мама и Стелла дома? – отозвалась я, высыпая письма в корзину, которую специально для этих целей оставляли на столике для перчаток.
– Уже наряжаются! – отозвалась Мэри-Анн. – Я делаю яичный одеколон и заварила лепестки роз! Будете умываться ими?
– Нет, спасибо, поднимусь к себе… – я застыла над корзиной писем, потому что меня озарила внезапная догадка.
Я успела обрадоваться, что граф не знал моего адреса, а значит, точно приехал не из-за меня, но как тогда он узнал, какой из почтовых ящиков – наш? Ведь на нём не было фамилии отчима… Табличка отвалилась год назад, и мы так и не повесили её обратно, потому что в этом не было необходимости – все в городе знали наш адрес. И это значит… значит… Я уселась прямо на столик, уронив сумочку.