Да! В королевской ложе были не стулья, а кресла! И вдобавок к этому – мягкий диван вдоль стены, на котором живописно были разбросаны подушки из пунцового бархата – в тон занавесу.
Здесь всё было алое и золотое – стены, занавеси, столик, ваза с фруктами, подсвечники. Всё сияло, искрилось, сверкало, ослепляло… Я и была ослеплена в первое мгновение. Ослеплена – и в то же время так отчётливо видела сцену, где уже открылись декорации, изображавшие стены осаждённого города, и партер – который бурлил, как море, и все зрители заворачивали головы, высматривая, кто это появился в королевской ложе.
– Чудесно, просто чудесно, – нараспев произносила мама, чуть жеманясь и прищуривая глаза. – Граф, сегодня вы осчастливили меня, небесами это зачтётся. Правда ведь, чудесный вид? Да, Роксана?
– Да, – только и смогла ответить я, осторожно опираясь на обитые бархатом перила.
Граф передвинул кресло, чтобы сесть справа от меня, и тут заиграли увертюру. Полилась изящная, острая, лёгкая музыка, похожая одновременно и на звон клинков, и на звон женских браслетов.[1]
Но в этот раз насладиться музыкой Вивальди мне мешало присутствие графа Бранчефорте, который небрежно опёрся на подлокотник кресла, глядя вовсе не на сцену, а на меня. Надо придумать предлог, чтобы уйти… Например, что я забыла сумочку в своей ложе… Только обидно, что сумочка висела у меня на запястье…
– О! Какая жалость! – произнесла вдруг мама. – Я забыла бинокль в нашей ложе. А без бинокля я ничего не вижу… Сейчас принесу… – она встала, и граф тоже встал, коротко ей кланяясь.
Сердце у меня оборвалось, и я вскочила следом за ними.
– Мама, не утруждай себя, – торопливо заговорила я. – Бинокль принесу я…
– Не воображай, что твоя матушка уже старуха, – нежно сказала мама, одновременно до боли стиснув мне руку.
Увертюра набирала звук и темп, и мама зашептала сквозь зубы:
– Сиди здесь, Рокси. Я хочу, чтобы ты осталась.
– Мама, это неприлично, – зашептала я в ответ.
– Вот и замечательно, – заявила она всё так же – шёпотом. – Если граф скомпрометирует тебя, то точно женится.
– Мама! – только и успела сказать я, когда она с улыбкой выпорхнула из ложи, оставив нас с графом Бранчефорте наедине.
Очертя голову, я бросилась следом, но королевский эмиссар был проворнее и оказался передо мной, преграждая дорогу.