Но у любого пути всегда есть конечная точка. В одну из ночей Джексон обнаружил на древнем кедре свою зарубку. Он уже проходил это место больше двух недель назад. Уставший, потерявший почти все мышцы от постоянного голода и бессонных ночей, Бруно хмыкнул и двинулся в таком до боли знакомом направлении.
Выбирать больше не из чего. Он смертельно устал. И не знал ни одного места, которое любил бы больше, чем Грауштайн. Где каждый уголок напоминал ему о тепле, которое теперь казалось таким далёким и недостижимым.
Самым страшным были даже не пыль на полках, не спёртый воздух комнат, не потеря привычной обитаемости. Едва переступив порог, Бруно на целую долгую минуту перестал дышать, чтобы не чувствовать, как Грауштайн покидает мятный запах его любимой.
Сняв куртку и повесив ее на крючок, он даже не смог поздороваться с пустыми стенами. Посмотрел в пустоту комнат и молча достал из кармана маленький, истерзанный путешествиями блокнот с крошечным огрызком карандаша, втиснутым между корешком и страницами. Личный дневник, который Бруно повсюду таскал с собой. Вал когда-то говорила, что у дневников есть психотерапевтическая польза, только польза эта пока не наблюдалась.
Как было невыносимо больно, так и осталось. Сколько раз в записях повторялась фраза о том, что очень хочется заснуть и не проснуться?
Устроившись на диване в гостиной, Бруно перечитал дневник ещё раз. Здесь была отражена вся его жизнь: как он встретился с Вал, когда она спасла его от безумного ученого Норвуда; как они помогли Байрону устроиться на научную станцию, где обитал тот самый безумный убийца Уоллес; как они вместе с Вал отправились на поиски Байрона; как они плыли на Морбатор, где Вал была ранена; как они с ней впервые поцеловались в прибрежном отеле; как танцевали на свадьбе Оливии; как он впервые держал свою самую любимую девушку в объятиях в лесу, дрожа от волнения и бесконечной любви.
И как Уоллес потом забрал её и убил.
За окном послышался странный звук. Поднявшись с дивана, Бруно осторожно выглянул в окно. Недосыпание постоянно играло с его воображением, порождая галлюцинации. На сегодняшний день Бруно уже несколько раз превзошёл рекорд бодрствования своей любимой Вал. Будь что будет. Пожав плечами, парень открыл дверь и улыбнулся.
Кристиансен. Крупная летучая мышь, собрат Вал, который постоянно увязывался за ней хвостиком. Бруно плохо понимал, как вампиры связаны между собой, но, судя по всему, у каждой антропоморфной особи рядом был младший братец, о котором заботились как о собственном ребенке. И вот он, маленькое любимое дитя Вальтерии. Цепляясь острым когтем за козырек над крыльцом, вампирчик удерживался на черепичной крыше. Едва заметив Джексона, он радостно пискнул.