– Это вредит твоему голосу, ты же знаешь, – говорит она спустя несколько минут молчаливого курения.
– Знаю. Поэтому делаю это нечасто. Почти никогда. Держу их на тот случай, если какой-нибудь придурок стрельнет сигаретку на парковке.
Даже не улыбнулась.
– Почему ты затеваешь ссору на похоронах двоюродной сестры?
– Это не похороны, а прощание.
– Не выношу, когда вы с отцом задираете друг друга. Хотя бы сегодня этого не делали.
Ах, вот оно что. Ну конечно. Это из-за папы. Мог бы догадаться по ее хмурому выражению лица.
– Ну пусть не принимает все, что я делаю, на свой счет. Вот какое ему дело, какие ботинки я ношу?
Это относится к нашей утренней стычке, когда мой любящий отец потребовал от меня немедленно переодеться, иначе он не позволит мне сесть в машину. Маме удалось добиться хрупкого мира: договорились, что я могу остаться в своих любимых джинсах и в этом, как она выразилась, «видавшем виды пиджачишке», но заменю армейские ботинки на отцовские парадно-выходные туфли.
– Не сегодня, Лиам, – повторяет мама, выставив вперед руки и пресекая поток слов.
Я пожимаю плечами. Да пожалуйста. Просто постараюсь не пересекаться с ним пару дней, если ее это успокоит. Пинаю мыском отцовского ботинка пыльную покрышку.
– Вся семья в сборе, и мне постоянно кажется, что вот-вот придет и Элиза. А потом вспоминаю. Это так… паршиво.
– Да, очень паршиво.
– Как там тетя Кэролайн?
– Не очень, но это и понятно, – говорит мама, делая длинную затяжку, а затем наклоняется, чтобы стряхнуть пепел на асфальт. – Боже, даже не верится, что это коснулось нас обеих. Она была так внимательна ко мне после смерти Джулиана. Она была единственной, кто помог мне справиться в те первые недели.
После этих слов она бросает на меня встревоженный взгляд.
– Все в порядке, – говорю я. – Мне было пять лет. Вряд ли я мог бы стать для тебя спасительной соломинкой.
– Сам факт твоего существования был для меня соломинкой, не говоря уже о том, как меня возвращали к реальности всякие ежедневные рутинные дела, связанные с заботой о тебе, – вздыхает она. – В общем, сейчас я пытаюсь вспомнить, что говорила и делала тогда Кэролайн, но это все равно что снова вернуться в то время, понимаешь? После того как было потрачено столько сил, чтобы перестать прокручивать это все в голове, это так мучительно.