– Следователь? – спросил я. – Зачем?
– Я не знаю, – ответил он. – Просто идите за мной.
Он вывел меня из камеры и повел по длинному коридору. Мы прошли мимо нескольких других камер, в которых сидели такие же, как и я, преступники. Некоторые из них смотрели на меня с любопытством, другие – с ненавистью.
Мы вошли в небольшой кабинет. За столом сидел мужчина в гражданской одежде. Это был следователь. Он был немного старше полицейского Петрова, но его взгляд был еще более проницательным и холодным.
– Садитесь, – сказал следователь, указывая на стул напротив стола.
Я сел. Он внимательно рассматривал меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.
– Меня зовут Игорь Алексеевич, – сказал он. – Я следователь по вашему делу.
– Я не знаю, что вам сказать, – сказал я. – Я ничего не помню.
– Мы это уже слышали, – ответил следователь. – Но это не означает, что мы перестанем задавать вопросы.
– Я не лгу, – сказал я. – Я правда не знаю ничего.
– Тогда, может, расскажите нам, что вы помните, – сказал следователь. – Может, какие-то обрывки, какие-то видения?
Я рассказал ему все, что помнил – о снах, о видениях, о голосе в углу камеры. Следователь слушал меня внимательно, не перебивая.
– И что вы думаете по поводу всего этого? – спросил он, когда я закончил.
– Я не знаю, – ответил я. – Я чувствую, что во мне что-то меняется. Что я становлюсь кем-то другим.
– Кем? – спросил следователь.
– Я не знаю, – ответил я. – Монстром?
Следователь несколько секунд молчал, словно обдумывая мои слова. Потом он достал из папки фотографии изуродованных женщин и положил их на стол.
– Вы знаете этих женщин? – спросил он, глядя мне прямо в глаза.
– Нет, – ответил я. – Я не знаю.
– Но вы видите, что с ними произошло? – спросил следователь. – Вы осознаете, что их убили с особой жестокостью?
– Да, – ответил я. – Я это вижу.
– И вы не чувствуете ничего? – спросил следователь. – Ни раскаяния, ни сострадания?
– Я не знаю, – ответил я. – Я чувствую какое-то странное удовлетворение.
Следователь нахмурился. Он явно не ожидал такого ответа.
– Вы понимаете, что это не нормально? – спросил он.
– Я понимаю, – ответил я. – Но я ничего не могу с этим поделать.
– Тогда, может быть, вы расскажете нам про нож, – сказал следователь, вытаскивая из папки фотографию ножа, покрытого кровью. – Вы знаете, где вы его взяли?