Экзамен был провален полностью. Не оправдала себя ни хозяйственная, ни военная система, доказавшая, что первоклассной она отнюдь не является, а явно требует лучшей организации и лучшего управления.
Исключительная «несуразность» событий 1939–1940 годов побудила Геббельса, одного из руководителей национал-социалистической Германии, на второй год войны с СССР сказать, что финская кампания представляла ловкий маневр советского правительства, имеющий целью создать ложное представление о своих действительных военных силах. Если развивать это положение, можно было бы поставить вопрос, не является ли вообще поведение советского правительства каким-то маневром, заставляющим забывать силы и возможности страны, которой оно управляет. Что же касается финской кампании, то нужно ближе знать советскую действительность, чтобы понять, что здесь обнаружилась одна из обычных очередных «неувязок», обусловленных мертвой бюрократической системой, препятствующей порой совершенно неожиданно приведению в действие своих собственных сил. В 1944 году, когда Советская армия прошла известную перестройку и обновила за годы войны с Германией несколько раз свой высший командный состав, та же линия Маннергейма была прорвана в короткое время. Предыдущие уроки пригодились, но какой ценой они были достигнуты!
По окончании финской кампании советское правительство сделало известные выводы относительно армии. Был снят с поста народного комиссара обороны долговечный Ворошилов, и проведены некоторые реформы в самом существе ее. Совершенно отсутствовало что-либо подобное в отношении хозяйственной организации тыла. Между тем история войны с Финляндией дала много поучительного и в отношении его.
Весь период войны я провел в Ленинграде. Продовольственное снабжение последнего расстроилось еще за 2 месяца до начала финской кампании. Достаточно было Молотову сказать о движении советских войск в Западную Белоруссию и Украину, чтобы с продуктами в городе стало тяжело. За сахаром и маслом устанавливались большие очереди. Люди были вынуждены идти к 5–6 часам утра, чтобы после 3–4 часов ожидания получить полкило масла или полкило сахара. Многие продукты вообще исчезли. Начало финской кампании ознаменовалось тем, что очереди за сахаром и маслом, насчитывавшие сотни, стали насчитывать тысячи человек. Очень многие, в том числе и я с женой, должны были отказаться от масла и надежды приобретения его на все время финской кампании. Аналогично было с сахаром, который, к счастью, имелся в запасе дома. С рядом других продуктов в городе стало также еще хуже. Многие люди громко говорили о необходимости введения карточек, которые что-то гарантировали бы без очереди. Работники прилавка, которым адресовались эти просьбы, отмалчивались, и только некоторые порой бросали: «Товарищ Молотов сказал, что карточек не будет». Испортилось питание ресторанов и ряда ведомственных и неведомственных столовых. Не раз, уйдя на весь день из дома, я оставался по-настоящему голоден. В столовой института или библиотеки можно было получить что-то несытное, недоброкачественное. Некоторые хорошие рестораны были взяты для обслуживания военных учреждений, и частным лицам там ничего не отпускали.