Но теперь форс-мажор! Танина книжка открыла мне глаза – с моими трусами мне никогда не стать матерью! Нет, я, конечно, как и всякая любая женщина любила красивое и желательно дорогое белье. Но мои трусы и рядом не лежали с теми, из книжки. Поэтому я отправилась в магазин нижнего белья.
В магазине я краснела. По двум причинам. Первая – в рождённая скромность. Вторая – такая же врожденная бережливость. Стоили кусочки шёлка и кружев столько, что я могла бы месяц жить, шикуя.
– Ничего, – сказала я себе, – картошку посажу. Сэкономлю. Зря, что ли, у меня огород травой зарастает?
– Вы что-то спросили?
Навязчивый консультант маячила за моей спиной и вроде даже не моргала. Ради того, чтобы доказать ей, что трусы от кутюр мне по карману, я купила целых два недешёвых комплекта, наступив на горло своей жадности. Засунула пакетик в сумочку и отправилась отбывать дочерний долг – зайду к родителям, раз уж в город приехала.
Мои родители ещё совсем молоды. Папа только на пенсию вышел, мама пару лет как отметила пятьдесят, а работой она себя никогда не утруждала, благо папа неплохо зарабатывал, успев подняться по карьерной лестнице ещё в СССР, и сохранив должность в девяностые. Поэтому они предсказуемо были дома.
– Здравствуй, милая! – обрадовалась мама.
Они меня любили. Правда, отказываясь признавать, что я способна принимать самостоятельные решения. Мама, счастливая в браке, считала, что семья – все, что женщине нужно. Она фанатично мечтала выдать меня замуж и обожала Стаса. Мой развод переживала даже болезненнее меня, отчасти поэтому я и переехала в Покровку – она на меня давила.
– А где твои вещи? – спросил папа. – Я могу за ними на машине заехать, если тяжело.
– Они в деревне, пап, – устало вздохнула я. – И я тоже туда уеду, как только попью чаю.
Мама поджала губы и поставила чайник. Я чай пила с ватрушками, она возилась в холодильнике. Меня ожидал стройный ряд баночек и контейнеров – двадцати восьмилетнее дитя точно отощает, если мама его кормить не будет.
– Тут борщ, – перечисляла мама. – Я его два дня как сварила, но он нормальный. Вот здесь – жареная рыба. Ещё курицы положила и пирожков.
– Хорошо, – снова смирилась я.
Лучше тащить всю эту тяжесть, чем спорить с мамой. Я уже начинала томиться и мечтать об уединении в своей избушке, а мама все отказывалась меня отпускать. Через десять минут я поняла, почему.