Я продолжила:
– Поэтому было принято решение, что таких полезных мероприятий у нас будет больше. И они будут разные. Под разные цели и задачи. Будут такие, для организации и выполнения которых не нужно привлекать прям всю общину. И поэтому было решено создать в общине группы, которые будут отвечать за те или иные мероприятия. И вы, точнее мы – первая, экспериментальная, можно сказать группа, за работой которой будут наблюдать старейшины общины. Фиксировать все промахи и победы. Все затруднения. А потом делать работу над ошибками. И уже по результатам будут созданы и другие группы.
– Мы что, лабораторные крысы, чтобы на нас всякие эксперименты проводить?! – взвилась Белоконь.
– А почему мы? Что, в общине других людей нету?! – завозмущался и Пивоваров.
– Пожалуйста, тихо! – опять хлопнула в ладоши я. Белоконь вздрогнула и заткнулась.
А я продолжила:
– Итак. Отвечу на ваши вопросы. В общине люди есть, – я повернулась к Пивоварову и адресовала ему улыбку, – но первая группа, она – главная. На неё будут смотреть. По её подобию будут созданы все остальные группы. И, соответственно сюда отобрали лучших. Лучших специалистов, лучших профессионалов и лучших личностей в общине.
Народ заулыбался. Им было приятно, что их посчитали лучшими личностями и профессионалами.
Только Пивоваров не мог примириться:
– А вот всё равно не понимаю! – растягивая слова, ехидно заявил он, – чем вот, к примеру Ефим Фомич лучший? Он простой слесарь, насколько мне известно.
– Я лучший слесарь! – взвился Комиссаров, – и я на городской доске почёта, между прочим, десять лет висел! Про меня и в газете даже писали! Не то, что некоторые!
– Что значит некоторые?! Вы на что это намекаете?! – закричал Пивоваров.
– Я не намекаю! Я прямо говорю! Не нужно сто образований иметь, если толку нету! А можно и простым слесарем быть и люди уважать будут!
– Это меня-то люди не уважают?! Меня, заслуженного юриста СССР?! Да вы знаете…
– Тихо! – опять похлопала в ладоши я, но тщетно, мужики завелись. Бабоньки походу тоже решили не отставать.
Минут десять в комнате стоял такой гвалт. Что не было слышно вообще ничего.
Распахнулась дверь и в комнату влетел Всеволод. Вопли моментально смолкли.
– Что тут у вас происходит? – озадаченно спросил он, – вы так кричите, что наш хор спеться не может. Потому что они не слышат друг друга.