В постоянной гонке против часовой стрелки человечество не перестает изобретать приспособления для того, чтобы сэкономить время, этим самым отдаляя нас от маленьких радостей жизни, из которых, пожалуй, и состоит счастье бытия. Провести карандашом по шершавой бумаге вместо того, чтобы стучать по клавиатуре, почувствовать тепло воды на ладонях, помыв за собой тарелку, вместо того, чтобы запихнуть ее в посудомоечную машину, позвонить соседу в дверь вместо того, чтобы набивать сообщение, – все эти незначительные мелочи мало помалу уходят из нашей реальности. Вдруг я поймал себя на мысли, что рассуждаю, как когда-то мой отец, и почувствовал себя ужасно дряхлым.
В попытке избавиться от гула в голове я отправился в ванную и умылся холодной водой. Когда я убрал от лица полотенце, мой взгляд встретился с уставшим взглядом человека в зеркале. На миг мне показалось, что этот мужчина мне вовсе не знаком: его кислая физиономия не имела ничего общего с тем мальчиком, который жил у меня внутри. Некогда черные кудри превратились в сероватые клубы, непослушно торчащие во все стороны, в трехдневной щетине тут и там проглядывала седина, блеск в глазах уступил место тусклому огоньку, а в уголках губ поселилось несколько непрошенных морщин. Когда я успел так постареть? Явно пора заменить пиво сельдереевым соком и заняться спортом. Мне всего тридцать девять, а выгляжу на все сорок пять.
Услышав шипение кофеварки, я поспешил на кухню и наполнил до краев свою зеленую кружку с надписью «The Best Dad»1. При виде ее я каждый раз невольно улыбался и вспоминал, как Лу подарила мне ее на День отца. Ей настолько не терпелось вручить мне сюрприз, купленный на собственные сбережения, что от волнения она выронила из рук коробку. Обнаружив, что от кружки откололась ручка, она горько заплакала. Я побежал в зал, отыскал в шкафу тюбик с суперклеем, и через пять минут подарок был как новый. Горько всхлипывая, Лу с восхищением посмотрела на меня и прошептала: «Папа, ты настоящий волшебник».
В тот день я пообещал себе быть для нее волшебником всю жизнь. Хорошо, что я не успел озвучить это обещание, как будто заведомо зная, что все равно не смогу его сдержать.
Я отыскал на полке черствеющий хлеб, достал из холодильника масло и сыр, сделал бутерброд и сел за стол, любуясь розовеющими облаками в окне. Рассветы всегда нравились мне больше, чем закаты: в них есть что-то успокаивающее и обнадеживающее, будто природа каждые двадцать четыре часа дает нам возможность начать все с чистого листа. В одном из окон дома напротив загорелся свет, и появился силуэт мужчины с голым торсом, которому тоже не спалось в субботнее утро. Мне стало интересно, какая у него была на то причина.