– Мы слушаем.
Португалец огляделся вокруг, нашёл табурет, уселся на него, несколько раз прокашлялся, взял паузу, чтобы обдумать свои слова, и наконец начал медленно и спокойно:
– Как я уже сказал, я был на борту "Ботафумейро", когда примерно восемь месяцев назад нас поразила эпидемия лихорадки денге. Вскоре после этого мы получили известие, что в Кумане разыскивают судно, подобное нашему. Мы отправились туда, и один испанский кабальеро нанял нас, чтобы преследовать и уничтожить "Жакаре".
– Как звали этого кабальеро?
– Никогда не знал, – признался он. – Он очень заботился о том, чтобы его имя оставалось в тайне. Но не было никаких сомнений, что это был или когда-то был очень важный человек, единственной одержимостью которого было поймать капитана Жакаре Джека, который, как я выяснил, "присвоил" значительное количество жемчуга, принадлежащего Севильской торговой палате
Селеста Эредия обменялась долгим взглядом со своим отцом, протянула руку, чтобы прервать рассказ, и наконец спросила, словно ей было трудно поверить, что её подозрения могли оказаться верными:
– Этот господин был блондином, с очень голубыми глазами, курчавой бородой и крепкого телосложения?
– Именно так, сеньорита. Вы знаете, о ком я говорю?
– Вероятно, это дон Эрнандо Педрариас Готарредона, представитель Дома торговли на острове Маргарита, – девушка кивнула убеждённо. – Да, это должен быть он. Продолжайте, пожалуйста.
– Мы направились к острову Тортуга, где наняли несколько человек, которые оказались грубыми и крайне отвратительного вида, хотя, хочу предупредить, что большинство из нас, кто плавал на Ботафумейро, и сами не могли похвастаться святостью. Три дня спустя мы отплыли сюда, где бросили якорь чуть больше месяца назад.
Он сделал долгую паузу, глубоко вздохнул, бросил значительный взгляд на бутылку рома у подножия дерева и почти умоляюще спросил:
– Можно?
– Конечно!
Он поднял бутылку, долго пил, не касаясь горлышка губами, а затем, вытерев капли, стекавшие по подбородку, вздохнул и добавил:
– Мы узнали, что «Жакарэ» был здесь, поэтому капитан решил дождаться его возвращения, хотя господин становился всё более нервным, почти не в себе, и когда наконец увидел его появление, можно было подумать, что он буквально брызгал слюной от ярости. Ненависть, которую испытывал этот человек, была чем-то болезненным, поверьте мне; по-настоящему ужасным.