– И чего мы молчим? – немного погодя, задал вопрос Марк, бережно складывая обратно всё содержимое папки.
– Я не врубаюсь, что ты хочешь, – уныло промямлил Тимофей, опустив плечи и сделав такой удручающий вид, как будто его сейчас заставляли таскать кирпичи.
Подняв голову, Марк сурово посмотрел на брата.
– Врубаюсь…, – спокойно повторил он со вздохом и прибавил: – Родители сегодня ругались между собой или, может, кричали на вас?
Тимофей закачал головой в ответ и начал рыться в куче книг, завалившей весь стол. Заметив лежащий рядом смартфон, он тут же повеселел и, причмокнув губами, хотел было уже взять, однако его намерения сразу пресёк серьезный голос.
– Не трогай… В этом телефоне нет никаких игр…
Тимофей невнятно буркнул что-то и вприпрыжку побежал к двери. Через мгновение шкаф затрещал, послышалось тихое детское хлюпанье носом.
С молниеносной скоростью, бросив папку в ящик стола, Марк развернул вокруг своей оси коляску. Увидев лежащего на полу брата, прижимавшего обеими ручонками разбитый нос, из которого на пол капали алые капли крови, Марк одним махом подъехал к нему. В груди бешено колотилось сердце, словно кувалдой дубасило под рёбра.
– Тише-тише, Тимошка… Ты же мужчина, – медленно, чтобы не начать заикаться, успокаивал он брата, хотя внутри его всё колотилось. – В-встать мо-можешь? Дай руку… Во-вот так…
Поднявшись, Тимофей всхлипнул пару раз, волоча медленно ноги, подошел к кровати и сел, всё также держась за нос обеими руками. Казалось бы, ещё минуту назад он был полон энергии, а сейчас… Сейчас же он сидел неподвижно и глядел поникшим взглядом в одну точку.
В прихожей послышались глухие, весомые шаги, сопровождаемые слабым шарканьем. Именно эти шаги заставили Тимофея подвинуться вплотную к стене и ещё более испуганно смотреть большими круглыми глазами в сторону дверного проема.
При виде этих бедных глазёнок у Марка свело горло. Он хорошо знал, что за почти любую ошибку, любое падение отец не пощадит, и неважно, что вызвало эту ошибку. Поэтому, если что-нибудь случится, лучше всего было промолчать, скрыть следы. Но как быть сейчас, когда этот Шумахер разбил себе нос? Что делать? Может, сказать, что толкнул, взять всю вину на себя? Тогда точно не видать поездки. А это, вполне возможно, последний шанс. Тебе уже двадцать четыре. Заметил, с каждым годом из головы, как из дырявого ведра, утекает всё больше и больше правил, формул?