Цурий приподнял брови, но Хаара уже отвела взгляд. Только бы не отвечать на дурацкие вопросы, не выдать собственной разбитости. Ей хотелось отвлечься, преследовать кого-то, охотиться, сражаться – делать что угодно, лишь бы не думать о маге.
– Что-то случилось?
Хаара пожала плечами, пытаясь придать себе невозмутимый вид.
– Нет. Просто решил завязать. Он уже убрался отсюда, да и какая разница? Едем, золота много не бывает.
Цурий хотел задать вопрос, но выражение лица Хаары говорило громче всяких слов, и он воздержался. Взяв провиант и оседлав лошадей, через час наёмники выдвинулись в путь.
Наоми поморщилась, когда Дэлли, заплетая её волосы, неаккуратно дёрнула прядь. За окном тихо падали снежинки, и гул, обычно доносящийся с площади, звучал как будто приглушённо. Королева погладила уже округлившийся живот и едва заметно улыбнулась. Какое прекрасное чувство – знать, что ты станешь матерью. Почти перерождение души. Наоми мечтала забыть, какими жертвами ей это далось, но изредка посещавшие ночные кошмары не позволяли. Она надеялась, что Геул простит, ведь всё это не из злого умысла, а ради благого дела.
– Готово. – Дэлли вплела последнюю ленту, и Наоми покосилась в зеркало, чтобы увидеть собственное отражение. Оттуда на неё глянуло бледное, несколько пополневшее лицо. В светлых глазах теплились искры уверенности и невыразимого счастья. Королева улыбнулась, надеясь скрасить облик. Она даже нравилась себе в нынешнем состоянии.
– Спасибо, Дэлли, можешь идти.
Вид служанки, чьей сестре она вырезала сердце, давило на Наоми, но она не могла найти предлога, чтобы её отослать. К тому же Дэлли в отличие от большинства слуг относилась к ней с теплотой и пониманием. Думая о том, что сделала, Наоми чувствовала себя несчастной и считала дни до рождения сына. Может, рядом с ним у неё получится забыть?
Как только служанка скрылась, Наоми закрыла на щеколду дверь. Выглянула в окно и, убедившись, что Архорд, как и прежде, стоит, не наказанный за пороки и грехи, она достала дневник Иландара, уселась в кресло и принялась за чтение. Дурное самочувствие и частая рвота минувших недель вынудили отложить изучение находки, но Наоми держала в голове то, что секреты покойного короля теперь доверены ей.
«Они настаивают, чтобы я женился на Эоле Крирог или Грэтте Ансарской. Король должен заботиться о потомстве, выбрать себе хорошенькую жену знатной крови. Я обещал Юльге, что решу этот вопрос, хоть и знаю, что никто не одобрит наш брак, в особенности Отец Люрэс. Он стар, слишком предан устоям церкви и бдит, чтобы чтились традиции. Закостенелость и недальновидность опутывают престол. Единственный вариант что-то исправить – поставить на места угодных мне людей, разделить престол и церковь, сделать корону независимой. Только вот как? Как убедить людей, что это верный путь, не став в их глазах отступником или безумцем? Не хочу, чтобы мой сын родился бастардом, чтобы его считали никем. И не хочу, чтобы ему однажды пришлось пережить то же, что и мне. Дети королевской крови не должны страдать только потому, что так решил их общий предок. Я пытался поделиться мыслями с Холгером, но этот высокомерный старикан недвусмысленно намекнул, что я превышаю свои полномочия. Сказал: „Кто вы такой, чтобы менять законы этой страны? Законы, которые благословил Геул“. Ему как будто плевать, что я король. Но властью мне данной я всё равно сделаю по-своему. К Шааху традиции Бердрора. Они просят слишком много крови».