Проснулась уже ближе к вечеру. Длинные косые солнечные лучи пронизывали комнату насквозь, высвечивали танец пылинок над кроватью и рисовали замысловатые узоры на стенах. Я долго лежала с открытыми глазами, пытаясь найти в себе силы, чтобы встать. Нет, мне уже не было плохо. Даже кашель ушёл. Скорее было просто никак. Я чувствовала себя опустошённой и выжатой досуха. Живой наполовину или даже на треть. Пылинки перед глазами кружили в золоте закатного солнца, и больше всего на свете мне хотелось стать такой пылинкой и унестись вдаль – туда, куда подует ветер.
Я устала.
Устала приспосабливаться, бояться, переживать, нервничать… и играть чужую роль. Понимала, что никому не смогу рассказать о том, что я – не Лалисса, но устала ею быть и платить за то, что оказалась на неё похожа. Ей мне тоже безумно хотелось отомстить, но я не знала как.
Когда солнце скрылось за горизонтом и сумерки тонкими струйками потекли по комнате, я так и не поднялась с постели. Стоило принять душ, попить воды, оросить золотым дождём золотой унитаз, но я не хотела. Ничего не хотела.
Уже ночью нашла в себе силы сесть на постели и принялась одеревеневшими чужими пальцами расплетать десятки косичек, что кона Дарлегур заплела мне перед торжественным вечером. Они все спутались и растрепались, мышцы рук быстро уставали от усилия, но я смогла закончить и даже расчесалась. А потом завалилась в постель и проспала до самого утра.
На рассвете меня разбудил стук. Из-за двери раздался хорошо знакомый женский голос:
– Лалисса, Мейер вернулся. Он уже знает обо всём, что произошло, и придёт к тебе, когда посчитает нужным.
Я поднялась с постели и со всей доступной расторопностью кинулась в ванную. Быстро вымылась, даже зубы чистила под душем, чтобы не терять времени. Мне нужно было поговорить с Мейером, пока он не принял окончательного решения, пока не прошло первое потрясение от новостей.
Торопливо одевшись, я выскользнула из своих покоев и направилась к парадному входу. Но там было пусто. Выглянула во двор – на крыльце натоптано, значит, они уже внутри.
– Ты ищешь Мейера? – спросил подошедший со спины коротко стриженый юноша, кажется, самый младший сын семьи.
– Да. Где его спальня?
– Второй этаж, правый коридор. Третья дверь налево, – подсказал он, оценивающе рассматривая меня, а затем зло добавил: – Правильно мама сказала: шлюха.