Мальчик тяжело вздохнул, перехватил ведро покрепче и пробормотал себе под нос:
– Оставалось совсем немного… всего лишь дотащить эту тяжесть до дома…
Их дом – длинное сооружение из самодельных саманных кирпичей – по форме напоминал вагон или даже целый поезд. Мазанка была вытянутая, словно длинный поезд, где один вагон плавно переходил в другой. Дети еще часто сравнивали дом с колбасой. В начале этого длинного строения находились новые пристройки: зал, который одновременно служил спальней, кухня и прихожая – летом она превращалась в летнюю кухню.
В спальне было четыре окна, которые пропускали в комнату мягкий свет, особенно зимой, когда снег за окном отражал солнечные лучи. Пол во всем жилом доме был глинобитным, покрытым окрашенной в темно-коричневый цвет толью, гладкой и всегда холодной на ощупь.
Вдоль стен стояли три железные кровати с высокими спинками, на которые семья накидывала аккуратно сложенные одеяла. Рядом с одной из стен стоял массивный шифоньер, скрипучий, но надежный, как старый друг, а в углу притулилась ножная швейная машинка с коваными узорами на чугунном основании. На ней иногда лежали куски ткани или платья, которые мама не успела доделать.
Следом шла кухня, которая одновременно служила столовой. Здесь стояла варочная печка, а остальное пространство занимали простые нары, на которых сидя ела вся семья, а потом делали школьные задания дети. Очень часто там же спали.
Дальше была маленькая прихожая, тесная и скромная, но вместительная настолько, что в ней умещались и сапоги, и пальто, и даже крюк для мешков с картошкой. Там же была печка со встроенным казаном. Зимой в нем запаривали зерно для домашнего скота, а летом варили себе пищу.
За прихожкой шло самое темное и глухое помещение – старый дом. Там, посреди комнаты, находился заброшенный погреб. А в углу маленькая дверца вела в комнатку, где раньше жили бабушка с дедушкой. Старшие дети любили пугать младших, рассказывая, что в погребе и той каморке обитают Бабайка и другие злые духи.
После старой частью дома располагался сарай, который через узкий дверной проем соединялся с сеновалом с погребом.
Все эти помещения были соединены так, что можно было ходить между ними, не выходя во двор. В зимние месяцы, когда метель заносила улицу толстым метровым слоем снега, а морозы доходили до 30–40 градусов, такая планировка казалась настоящим спасением. Морозный воздух за дверью, казалось, оставался где-то далеко, а внутри мазанки всегда царили тепло и запахи дома – жареной картошки, сушеного сена и свежей выпечки…