– Не отдавай меня им. Не хочу в лапы к сатане. Не хочу. Не отдавай.
А старик, между тем, подошел ко мне, проворно вырвал из рук палку и молвил глухо, глядя мне прямо в глаза.
– Отойди. У нас здесь дело семейное…
– Не отдавай, – еще крепче прижалась ко мне беглянка. – Не отдавай…
Я покачал головой, не сомневайся, дескать, и… и краем глаза заметил какое-то шевеление слева, но даже насторожиться, как следует, у меня не получилось. Резкая боль в голове, потом яркая вспышка, моментально обратившаяся в непроглядную тьму.
Я очнулся от того, что кто-то несильно пнул меня по ноге. Надо мной стоял человек в черной шапке и куртке, здорово напоминавшей одеяние гусара, но без всяких украшений с излишествами.
– Кто такой? – брезгливо еще раз тронул меня ногой незнакомец, заметив, что я очнулся.
– Учитель я, к господину Баташеву иду наниматься, – еле слышно прохрипел я. Отозваться громче мне не позволила страшная головная боль.
Я осторожно потрогал больное место и сразу же увидел на пальцах кровь, от вида которой к горлу подкатил противно-упругий комок, а в глазах заплясали разноцветные круги.
– Семка, Гриня! – крикнул незнакомец, чуть повернув голову. – Возьмите его! Возвращаемся!
Сильные руки подхватили меня с земли так крепко, что я опять впал в небытие.
На этот раз сознание мне вернула резкая боль. Я вздрогнул всем телом и увидел над собой высокий белый потолок да седовласого человека в ливрее расшитой странными и непонятными узорами.
– Потерпи немножко, – ласково приговаривал обладатель диковинной ливреи, промывая каким-то едким раствором рану на моей голове. – Сейчас пощиплет, а потом всё заживет. Чуть-чуть потерпи…
Седовласый осторожно протёр рану тряпицей и как раз в это время к нам подбежал молодой человек с модной прической и что-то шепнул моему доброму лекарю на ухо.
– Давай, давай, – тут же засуетился седовласый и руки его, утратив всякую осторожность, стал торопливо завязывать мою голову белой тряпицей, – вставай живее. Барин тебя зовет. Живее, живее…
Барин Андрей Родионович сидел за широким столом и смотрел на меня, чуть нахмурив густые брови. На вид барину было лет пятьдесят, а может и чуть больше. Волосы у него густые, с проседью, лоб высокий, лицо гладкое с неровным румянцем, а глаза маленькие серые пронзительные.
– Значит, ты учитель? – буквально буравил меня своим колким взором местный властелин.