Вот и вчера у Джулианы у меня возникло впечатление, что мы существуем в разных мирах и чуть ли не говорим на разных языках. Наблюдать за ней было весело и любопытно, как смотреть спектакль. Я не знаю, как именно назвать это впечатление, но, в общем, мне казалось, что они остались во временах пансиона, а я единственная из всех повзрослела. Я пыталась подражать им, желая помолодеть; старалась сосредоточиться на мысли, что мы приблизительно одного возраста, что у нас много общих воспоминаний, что мы все замужем, у всех дети; а значит, и проблемы у нас должны быть одинаковые. К тому же с тех пор, как я начала ходить на работу, мы виделись от случая к случаю после обеда, играли в карты. С Луизой и Джачинтой нас не рознит даже экономическое положение, ведь их мужья зарабатывают не больше, чем мы с Микеле на двоих. В общем, я не знала, чем объяснить нашу непохожесть, которая, по моим ощущениям, становилась все глубже с каждым годом. Признаю, я прилежно вникала в их разговоры, как в детстве, когда я только поступила в пансион и пыталась уследить за ходом их беглых бесед по-французски. Камилла очень воодушевленно рассказывала о полученных от мужа подарках на Рождество, дорогих подарках, которые сумела получить посредством хитроумных и сложносочиненных маневров. На ней была шляпка, украшенная серебристым пером райской птицы; она меня завораживала. Джулиана тоже объясняла, как вынудила мужа купить ей украшение; они так меня забавляли, я словно за фокусами наблюдала. И она, и Камилла говорили о мужьях так же, как в пансионе – о монашках, рассказывая, как именно схитрили и ввели их в заблуждение, пусть и по таким невинным мотивам, как покупка платья или выбор места для поездки на отдых. Джачинта утверждала, что ей удалось добиться, чтобы муж платил по счету за электричество каждый месяц, а не через один, как положено; Луиза же уверяла, что лучше наращивать сумму расходов на детей. «Это единственный надежный метод», – смеясь, заявляла она, и от смеха подрагивал букетик фиалок, пришпиленный к белому атласу ее шляпы: «На отдыхе всякий раз, как я проигрываюсь, дети подхватывают тонзиллит или простуду». Джачинта тут же перебила ее со словами: «Просто твои еще маленькие, мои-то говорить умеют, они бы рассказали, что ничем не болеют». Я тоже хотела бы рассказать что-нибудь, чтобы снискать такой же впечатляющий успех, но ничего не находила и чувствовала себя униженной. Мои подруги выглядели такими счастливыми, веселыми: Джачинта, воодушевленная беседой, брала меня под руку, и это меня трогало; они ели сладости, доставали из сумочек новые пудреницы и невероятно мудреные зажигалки. На лице у Маргариты было то же самое выражение, что и в классе, когда ей удавалось передать на соседнюю парту карикатуру монашки-учительницы. Если бы вдруг вошел ее муж, она бы покраснела, как в тот день, когда монашка застукала ее и выгнала вон из класса. Время от времени она поглядывала на свои дорогие часики и вскоре начала подавать признаки нетерпения, говоря, что Луиджи вот-вот вернется домой. Она уже не выглядела такой уверенной в себе, как еще незадолго до этого; Джачинта тоже сказала, что Федерико желает, чтобы она всегда была дома до его прихода. Заинтригованная этим диковинным требованием, я спросила ее, в чем его причина, а она, легонько пожав плечами и вздохнув, сказала, что нет никакой причины, такие уж они, мужчины. Я возразила, что Микеле никогда не обращает внимание на то, кто из нас приходит раньше, и она ответила: «Везет же тебе!» Тем временем Маргарита отошла к телефону и вернулась с объявлением, что Луиджи подъедет за ней к парадной двери; Камилла тоже сказала, что Паоло уже вышел из конторы и скоро ее заберет. Я заметила: «Вы как будто говорите об автобусе, который развозил учениц, учившихся без проживания, помните?» Всегда приятно вспоминать времена пансиона, так что мы все обнялись. Камилла, Маргарита и Джулиана назначили друг другу встречу в следующую пятницу, поиграть в карты: все они аккуратно исключали воскресенье, потому что муж не ходит на работу, или, со вздохом сказала Маргарита, четверг, потому что у няни свободный день. Они ласково предложили мне: «И ты тоже приходи». Я сказала, что работаю до семи и что мне пришлось отпрашиваться, чтобы прийти к ним сегодня.