Мы с Чарльзом не были счастливы и до того, как он начал работать на Матео. Он никогда не приходит домой раньше десяти вечера, а теперь, подружившись с этим типом, все чаще возвращается к четырем утра. Привычка питаться порознь служит хорошим оправданием нам обоим. Мы научились искусно скрывать, что презираем друг друга.
Случись ему вернуться домой раньше, Чарльз обычно ужинает за рабочим столом, заляпывая планшет соусом для спагетти, а я в это время укладываю детей спать, читаю им сказки, спрашиваю, как прошел их день.
Иными словами, выполняю родительский долг, пока муж ведет жизнь отшельника в доме, который нам приходится делить.
Приняв душ, я смотрю телевизор в другой комнате, а Чарльз говорит, что устал и нуждается в отдыхе. Ведь у него был такой тяжелый день. И вообще, утверждает он, управлять компанией – дело нелегкое. Но мне-то, конечно, не понять. Никогда не понять, что значит стоять во главе крупной фирмы.
У нас большая двуспальная кровать, но и она слишком мала для нас двоих. Я кладу между нами подушки, чтобы мы не касались кожи друг друга, и ложусь в постель, только если уверена, что муж заснул. Самый очевидный признак – это его храп, точнее, то, как именно Чарльз храпит. Когда притворяешься, что спишь, поддерживать сухость дыхания просто невозможно: рано или поздно не выдержишь и сглотнешь. Я знаю, потому что пробовала сама. Но даже едва заметное глотательное движение подтверждает, что муж еще не спит. Тогда я беру расческу, тапочки и книжку, лежащую на прикроватном столике, и покидаю спальню.
Иначе мы не можем. Не можем лечь рядом, пока другой не спит.
Хотя пару раз такое бывало. Мы в постели, между нами подушки, оба неуклюже покашливаем, сопим, смотрим в потолок и пытаемся задремать, зная, что другой лежит рядом и все слышит. А сон – это ведь дело очень личное.
Так мы живем с тех пор, как родился Купер. Не касаясь друг друга, не желая спокойной ночи, не глядя в глаза. С тех пор, как я родила сына, с которым Чарльзу приходится соперничать. С отцом и братом мужа что-то случилось, и хотя мне хочется выяснить детали, в глубине души я жутко боюсь узнать правду.
Пусть лучше муж приходит поздно. К десяти вечера я обычно успеваю поужинать с детьми, искупать их, самой принять ванну, посмотреть телевизор и лечь спать, не опасаясь необходимости разговаривать с Чарльзом. В постели меня ждут подушки, защитный барьер, мой личный «железный занавес».