Но сейчас мне нужен только один предмет: смартфон. Я беру его и ввожу пароль; к лицу приливает кровь. Щелкаю на ватсап, смотрю на имя человека, приславшего мне сообщение, и начинаю читать. В животе поднимается буря от резко нахлынувшего возбуждения. Я не знаю, влияет ли страсть на движения плода, но, почувствовав толчки ребенка в утробе, резко хватаюсь за столик, чтобы не потерять равновесие. Затем удаляю сообщение и кладу смартфон на место. Теперь можно приступать к делам.
Сквозь щель между тяжелыми бархатными шторами пробивается теплый желтый свет. У соседей включены наружные лампочки, которые освещают их огромный, растянувшийся по всему периметру участка сад, чем-то похожий на наш. Дома у нас, к слову, тоже почти одинаковые: пять уровней, с видом на реку.
В эту минуту Ариэлла и ее муж Матео спят в доме, слишком большом для них двоих. В доме, который кишмя кишит охранными устройствами. Пространство настолько пронизано тестостероном, что Ариэлле трудно дышать. Когда-то я думала, что могу ей помочь. Но в том-то и беда с соседями: лучше знать о них поменьше и держаться подальше.
Когда почти незнакомая женщина обнимает тебя при встрече и ее горячая кожа пахнет сдобой и ванилью, кудряшки щекочут тебе нос, а лучезарная улыбка освещает утро, это обескураживает. В последний раз, когда я касалась женской кожи, это была кожа моей матери. А чьей-нибудь кожи вообще – два дня назад, зажатая между скомканным постельным бельем и тяжестью веса мужа, давящей мне на живот. Ариэлла источает энергию любви, которой я завидую. Разве можно быть такой милой?
– Вы даже не представляете, как я обрадовалась, получив ваше приглашение. – Она улыбается, прижимая золотистый конверт к груди. – После Бонди все здесь кажется таким чужим. Конечно, это совсем недалеко. Но и не близко.
– Понимаю, – отвечаю я, не зная, куда деть руки. У меня ведь было всего две подруги, да и к приветливым женщинам я не привыкла. Моя мать всегда держится холодно. Она не учила меня, что можно быть такой открытой. Я складываю руки на груди. – Замечательно, что теперь у нас есть соседи. – Пытаюсь естественно улыбнуться. – Ваш дом пустовал больше года. А семья, живущая напротив, вечно в разъездах.
Гостья оглядывается через плечо:
– По-моему, район тут очень милый.