Но ведь от Макса даже на секунду не веяло хоть какой-то дискредитирующей его эмоцией и мыслью. Мысли не прочтёшь, конечно, даже сам человек просто фантазирует, что слышит их у себя в голове как речь, в самом деле это просто набор условных сигналов, но эмоции должны быть понятны.
– Я вот долго думал, Максончик, – сказал я, пьяно улыбаясь и отставляя хайбол к ряду таких же на краю стола, – ты хитрый жук.
Макс сделал такие большие глаза, как бы «А что я, я? Да как можно?». Вместе с этим он как бы подался назад в попытке увернуться от моего ничем не аргументированного обвинения. Потом, завершая пантомиму, он помотал в воздухе среднем пальцем, то ли лаская клитор самой богине правды, то ли пытаясь оттереть маленькое пятнышко со своей безупречной биографии. Забавно, что в подпитии я думал именно в таких категориях.
Но лицо моё было всё тем же, с пьяной улыбкой. Только глаза уже не улыбались. Искренняя улыбка захватывает не только губы, но и глаза. Когда человек улыбается искренне, его глаза поднимаются, появляются морщинки в уголках глаз, а зрачки могут немного сузиться. Вот я показал ему обратную картинку. Сначала дружеская улыбка, потом натянуто-вежливая. Такой намёк поймёт всякий смышлёный человек.
Забавно, кстати, что подать этот знак мне было совсем уж просто. Достаточно вспомнить, как когда я бил по площадям самой себя хранящей тайной, мне даже и в голову не пришло, что на красновласку этот трюк не подействует. Я был ей представлен ещё при нашей прошлой встрече. А ведь и Макс ничего из виду не упустил. Максимум, что мне удалось, так это подтереть за собой в мозгах у беспилотника, выбить инфу об аварии во всех серверах, включая и те, на которые непрерывно сливается картинка с группировки спутников, которая висит над Ветрополисом уже какое-то время. Ещё я заставил всё забыть техника такси. Такая неловкая картина получается. Макс в курсе, Красновласка в курсе. Курсы у всех разные, но сводятся все к моей персоне. Не могу объяснить причины, но я чувствую, что и он, и она, оба смотрят на меня как-то изучающе. Когда та вышла из машины, потянула за свои очки, чтобы приглядеться, она изучала. И этот сейчас изучает. Кажется, это лицемерие не может больше продолжаться.
А не пора ли мне, пьяному и сильному, тёмному и великому сорвать покровы и обнажить саму суть?!