– С боевым крещением тебя, сынок! – неожиданно тепло произносит Император всея Руси и крепко жмет мою руку. – Еще неделю потерпеть не мог?!
Я глупо улыбаюсь и развожу руками. Государь должен казнить меня на месте, прямо перед парадным фасадом Храма. Казнить прилюдно и жестоко, чтобы другим неповадно было, но он поздравляет меня с обретением Дара. Хочу крикнуть ему в лицо, что разгромил Храм Разделенного, уничтожил два вертолета и покалечил десятки гвардейцев…
– Простите, Ваше Величество! – смиренно произношу я. – Это было не самое умное решение, и я готов понести за него всю меру ответственности!
– Успеешь еще! – он кладет руку мне на плечо и широко улыбается.
– Я хотел доказать, что Тьмы во мне нет! – оправдываюсь я.
– И ты доказал это! Поздравьте парня! – обращается Император к Главам Родов. – Вы же еще помните, как радовались Дару двадцать лет назад?!
Романов задает тон, и остальные послушно его поддерживают. Я погружаюсь в пучину приветствий, неискренних поздравлений и пожеланий дальнейших успехов. Люди, которые пришли меня убивать, улыбаются и жмут руку – теперь я для них свой. С гарантией. Фиолетовое тавро проставлено и одобрено Разделенным Богом.
Я смотрю в красные глаза Юсупова, крепко сжимаю ладонь оранжевоглазого Апраксина, улыбаюсь желтоглазому Нарышкину, внимаю речам голубоглазого Воронцова и выслушиваю елей синеглазого Трубецкого.
Я не хочу их видеть. Никого. Даже Императора. Даже Шувалова, который смотрит на меня, не скрывая гордости и торжества. Он громогласно заявляет, что наш Род полностью оплатит восстановление Храма, профинансирует закупку новой военной техники и медицинскую помощь пострадавшим гвардейцам.
Наконец, тягостная церемония оканчивается, мы прощаемся с сильными мира сего и идем к любезно предоставленному Императором вертолету. Справа от трапа, облокотившись на черный бронированный борт «Сикорского», стоит князь Бестужев. Встречаю его ледяной взгляд и вижу в нем лишь холодное равнодушие.
– Поздравляю, Князь! – сухо произносит он, обращаясь к Шувалову. – Этот раунд за вами!
Великий Князь кивает и, не удостоив собеседника ответа, поднимается по трапу.
– Держись от меня подальше, щенок!
Эти слова адресованы мне – провокация чистой воды. Подавляю детское желание продемонстрировать вновь обретенную Силу и следую примеру Шувалова.