– Вяжите рыжего!
Гришаня рванул в сени. Левая нога – что длиннее, чем правая – предательски волоклась по полу. Косой глаз промахнулся с размером зазора от сапога до дверного косяка.
– Вот он, вот он – тать, матушка Анна Лексеевна!
Извернувшись в лапах псаломщика-обвинителя, Гришаня обратился к Аннушке. Бледная, белее кружева ночного чепца, купчиха вцепилась в ручной фонарь. Огонёк бился о стёкла, выдавая метанием, как сильно барыня дрожит.
– Что за переполох посередь ночи? – строго, по-хозяйски, вопросил Гришаня.
– Обокрали нас, – всхлипнула девка Маня.
А Гришаня с облегчением выдохнул. Псаломщик, улучив мгновение, на кое парень размяк, попытался втемяшить его будкой в пол. Только новость о краже придала столько сил, что парень едва не скинул мучителя. Разузнай кто про его любовь к Аннушке, так домашние бы и соседи прибили Гришаню, притопили бы в ближайшей трясине. Уберегли бы баловницу от позора.
– Меня и дома не было, – орал Гришаня. – Что, как на душегуба, накинулись?
– А не надо тебе, ироду, в доме бывать, чтобы краденое увозить, – надрывался псаломщик.
– Что украли-то, Маня? – кричал Гришаня.
Увлечённый обвинениями, псаломщик не успел помешать обернуться к стряпухе.
– Жемчуг индийский да ленты алые, – ныла Маня, – из липового сундучка.
– Сундук унесли? – уточнил Гришаня.
– Сундук цел, – всхлипнула стряпуха. – Пуст он. Я давеча котов в подпол пустила, мышей пошугать – Тишу да Стёпу с Мурзиком. А ночью просыпаемся мы от грохота. Коты лаз себе отыскали под хозяйский кабинет. Сундук пустой по полу волокают.
Гришаня оцепенел. Псаломщик улучил момент приложить парня будкой об пол. Но Гришаня и лба не почуял – он припоминал, где спрятал вчера в одежде веточку разрыв-травы, и не мог ли потерять её во время бегства из спальни.
– Вам бы, Манечка, кошек привечать, – вступил в беседу пришлый солдат Игнат Тимофеевич. – Оне бы скорее мышей у вас прибрали. Кот – скотинка ленивая. Разве станет кот мышей ловить?
– Уймись, служивый! Не твоего ума печаль, – рявкнул на солдата псаломщик.
Гришаня сумел приподняться и встать на колени. Псаломщик, опомнившись, заломил ему руки за спину.
– У сундучка липового замок хитрый, англицкий. А вход на подпольный склад из хозяйского кабинета, – морщась, выговорил Гришаня. – Если бы кто из своих на купеческое добро покусился, всяко проще ему вынести сундук наверх, на воле опустошить да при оказии возвратить на место.