В тот же день, в тот же миг эфилеанская власть совершила страшный грех: старцы убили первого Провидца – того беловолосого эфилеана, что первый протянул руку людям и позволил двум разумным видам вновь жить в мире и согласии.
Провидец не поддерживал взглядов власти, потому заплатил за это жизнью.
Это случилось на открытой казни, на глазах у тех, кто был ближе всего к Провидцу. В мгновение сотни эфилеанов закричали в ужасе, когда палач совершил рывок. Святой был обезглавлен! Тот, кто подарил мир! Эфилеаны упали на колени, воздели руки к небу и взмолились о помощи, воззвали к природе.
Эфилеанский мальчик, стоявший в первых рядах, так ярко прочувствовал представление, что в изумлении открыл рот и замер, не в силах оторвать взгляд от обезглавленного трупа. Вскоре его коленки задрожали, дыхание стало прерывистым. Он осознал, как было несправедливо лишать жизни Провидца, но ничего не мог сделать: тело уже лишилось головы. Тогда мальчику захотелось закричать от злости.
Он крепко сжал кулаки и так и сделал.
В то время как открытая площадь разразилась воплями отчаяния, где-то среди голосов, пропитанных болью, раздался пронзительный, звенящий детский крик. В нем был лишь гнев. Чистая ярость. Мальчик пылал от чувств. Ему казалось, что еще немного, и он от них сгорит!
Но вскоре ощущения пламени стали реальными: мальчик почувствовал, как что-то раскалилось в его тряпичной котомке, висевшей на плече. Мальчик тут же засунул в нее руку и достал грязный серый камень, что лежал на дороге, когда он шел на казнь. Обычная неограненная галька. Он и сам не знал, зачем ее подобрал.
Камень обжег маленькую ладошку. Но мальчик был слишком зол и, чтобы справиться с яростью бойкого сердца, со всей силы сжал камень, стараясь отвлечься на боль в кулаке. Кожа его будто горела синим пламенем. Из глаз брызнули слезы, голос его почти охрип от крика.
Но когда сердце наконец отпустила ярость, он вдруг услышал мелодичный напев. Мальчик обернулся, но никто не пел так мелодично, как он это услышал: вокруг звучала лишь эфилеанская симфония боли. И тогда он посмотрел на камень в своей руке. Сквозь напев он отчетливо услышал слово «Асентрит». Галька больше не обжигала кожу, даже похолодела, но мальчик чувствовал, как внутри камня, именуемого Асентритом, затаилось то самое пламя – его ярость.