– Ну? – свел брови Радон.
Радкино сердце отчего-то забилось, а в животе похолодело.
– Слышал, что сиськи у тебя отросли. Дай потрогаю?
Дерзко протянутую руку Радон оттолкнул в последний момент, запнулся, чуть не рухнул наземь. Выпрямился, выплюнул:
– Кидар, сдурел? В портках у себя потрогай!
Кидар улыбнулся кривыми губами, шагнул вперёд. Радка отступила. Он же выше на полторы головы. И руки у него длиннее. Радон сглотнул, задрал подбородок, опустил руки вдоль тела, наклонил голову. Медленно сложил пальцы в кулаки. Кидар заметил – засмеялся мерзким смехом, похожим на индюшиное кряхтение.
– Ой, да брось, Радончик. Ну, жалко, что ли? Мне-то что, девка и девка, подумаешь, но другие что скажут? Я-то помолчу, но ты мне повод молчать дай, ловишь, ага?
На стенах плясали тусклые тени. В храме было тихо – только едва слышный треск свечей, не догоревших с заката. Мощная фигура Ташш возвышалась прямо за спиной у Радки и не могла помочь ничем.
Кидара, конечно, казнят за домогательства, ещё и в храме. Да и за что угодно казнят, если только Радка скажет Адо. Не просто казнят – на кусочки разнимут и скормят птицам.
Только ей-то сейчас что с того?
– Ну, не дури давай, – увещевал Кидар. Радка попятилась, и ещё, и ещё, пока не уперлась спиной в подножие постамента Ташш. Кидар прижался следом, но тут же получил коленом и отлетел с шипением.
Только метнуться прочь Радка не успела – предплечье обожгла боль от яростной коршуньей хватки. Полетела на пол шапка, лопнула резинка, разметались по спине светлые волосы. Кидар встряхнул её, наконец облапил грудь, толкнул к стене.
Радка застыла. С губ чуть не сорвалось нелепое «Адо», но она вовремя заткнулась. Нет. Не поможет. В груди горело, в животе рождалась и поднималась к горлу тошнота. Кидар уже запустил холодные пальцы под рубашку, шарил там, тяжело дыша и то и дело посмеиваясь, как слабоумный.
Тогда Радка вспомнила о птицах.
И о бешеных собаках.
Ещё ей снился как-то мёртвый город с гниющими, изъеденными язвами телами.
Ещё – целое море насекомых, огромный жужжащий шар, готовый лопнуть над городом.
Ещё…
Рука Кидара, вспотевшая, отвратительная рука, попыталась скользнуть ниже – и тогда что-то произошло.
Стая птиц атаковала. Собаки кинулись с лаем. Мёртвый город застонал. Кокон, полный стрекота, лопнул.
Кидар упал замертво, распахнув в удивлении глупые пустые глаза.