В школу изящных искусств Эдгара определил отец. Он преследовал две цели. Во-первых, чтобы сын обучился рисованию, а во-вторых, чтобы он стал вхож в круг той части аристократии Парижа, которая стала увлекаться живописью, в том числе коллекционированием произведений искусства. К этому времени вернисажи стали одним из вошедших в моду поводом для встреч бомонда. Состоятельные люди собирались в художественных салонах, на выставках картин, чтобы на фоне живописных произведений обсуждать свои текущие дела. Естественно, в подобной неформальной, располагающей обстановке происходило общение с гораздо большей доверительностью и, соответственно, большим успехом. Отец полагал, что сын, став художником, и устраивая выставки, позволит ему расширить круг полезных знакомств, что, как следствие, будет способствовать решению деловых вопросов.
Непосредственным учителем Дега стал Луи Ламот, один из лучших учеников Энгра. С учителем Эдгару повезло. Что же касается Энгра, несмотря на то, что он был блестящим художником, преподавателем оказался никудышным. Из его мастерской не вышло ни одного известного художника, (возможно, причиной тому был его деспотический характер, и отсутствие педагогического дара). Тем не менее Ламот, пожалуй, был единственным, кто сумел получить у Энгра необходимые навыки и опыт, что позволило ему стать более-менее успешным художником и опытным педагогом.
Когда позже, уже в 75-летнем возрасте, Энгр встретился с Дега, он поделился своими основными секретами: «линия – главное», «рисунок определяет все», «ты должен рисовать и рисовать», «надо копировать великих». Впоследствии Дега последовательно соблюдал все заветы мастера. Эдгар был столь блестящим рисовальщиком, что в этом с ним мало кто мог сравниться. Его работы служат тому подтверждением. Как следствие, и Дега стал виртуозом рисунка. Обладая цепкой памятью, он умел воспроизводить в острых, характерных, необычных ракурсах выразительные и эффектные движения героев в своих живописных произведениях.
При этом следует отметить, что он изображал скорее внешнюю сторону жизни, не углубляясь в выявление характера персонажей. Однако порой как раз форма таит в себе внутреннюю сущность объекта. Почему-то вспоминается расхожее, часто употребляемое «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» – это тот случай, когда мы по выразительности формы оказываемся способными понять внутреннее содержание объекта, используя исключительно зрительное впечатление.