Фрейд сделал простое, но глубокое наблюдение – если поощрить видевшего сон продолжать рассказывать о своем сновидении и мыслях, на которые оно наводит, то пациент пойдет достаточно далеко и откроет бессознательный фон своего недуга: как тем, что он скажет сам, так и тем, о чем он бессознательно умолчит. Сначала идеи сновидца могут казаться иррациональными и несущественными, но через некоторое время все то, чего он старается избежать, его неприятные мысли или переживания, подавляемые в себе, становятся очевидными. Неважно, каким путем он стремится замаскировать это; все, что он говорит, указывает на суть его проблемы. Врач вообще-то достаточно часто сталкивается с темными сторонами жизни людей, что позволяет ему редко ошибаться при интерпретации намеков, которые пациент выдает за знаки своей встревоженной совести. То, что открывается в конце концов, к сожалению, обычно подтверждает предположения врача. В этой области трудно что-либо возразить против фрейдовской теории вытеснения и осуществления желаний как очевидной причины символизма снов.
Фрейд придавал особое значение снам как отправной точке процесса «свободных ассоциаций». Но спустя время я стал чувствовать, что использование разнообразных фантазий, которые бессознательное продуцировало во время сна, является неадекватным и порой вводящим в заблуждение. Мои сомнения начались, когда однажды коллега рассказал мне о своих переживаниях во время долгого железнодорожного путешествия по России. Хотя он не знал языка и не мог даже разобрать написание слов кириллицей, по дороге он размышлял над странными буквами, которыми были сделаны железнодорожные надписи, и фантазировал, придумывая для них разные значения.
Одна мысль порождала другую, и в неспешном, расслабленном состоянии он обнаружил, что «свободные ассоциации» всколыхнули старые воспоминания. Среди них досадно обнаружились давно канувшие неприятные темы, которые он не хотел держать в памяти и которые сознательно забыл. Фактически этот человек столкнулся с тем, что психологи назвали бы его «комплексами», т. е. подавленным эмоциональным содержанием, которое могло вызывать постоянное психологическое раздражение или в некоторых случаях даже симптом невроза.
Этот эпизод навел меня на мысль, что нет необходимости рассматривать сны как исходную точку процесса «свободных ассоциаций» в том случае, если хочешь определить комплексы пациента. Описанный случай продемонстрировал, что можно достичь центра с любой точки окружности. Можно начать с букв кириллицы, с медитации перед хрустальным шаром, с молитвенного колеса, или современной живописной картины, или даже со случайного разговора по поводу пустякового события. В этом отношении сон столь же эффективен, как и любое другое отправное событие. И тем не менее сны имеют особое значение даже тогда, когда они возникают в результате эмоционального расстройства, в которое вовлечены присущие тому или иному лицу комплексы. («Привычные» комплексы – это наиболее чувствительные зоны психики, приоритетно реагирующие на внешние беспокоящие стимулы.) Вот почему свободные ассоциации могут привести от любого сна к потаенным кризисным мыслям.