– Мы не хотим войны, – заговорила их лидерша, принимая форму девушки с крыльями из наноплёнки. – Мы хотим… это.
Она коснулась стены, и металл расцвёл орнаментом, похожим на листья Деревьев-Матерей.
Старейший взревел, но Мятежные окружили нас, создавая звуковой барьер. Их песчинки танцевали в такт «Реквиему», превращая чёрные лезвия в песок.
– Регенератор там, – девушка указала на капсулу с зелёным светом. – Но ему (она кивнула на Алекса) нужна биомасса. Твоя.
Я понял. Они предлагали спасти его ценой моей плоти.
– Нет! – Алекс попытался встать. – Я не позволю…
– Мы садовники, – перебил я, вспоминая его дочь. – Удобряем жизнь.
Прежде чем он остановил, я сунул руку в регенератор. Боль была острой, сладкой. Моя человеческая форма расползалась, питая машину.
– Идиот! – Алекс засунул в прибор свою рану. – Я не просил жертв!
«Но ты принял её», – сказали Мятежные в унисон.
Старейший, ослабленный музыкой, отступил с рыком. «Вы все умрёте от своей слабости!»
Когда свет вернулся, я был уже другим.
Человеческая оболочка исчезла. Вместо неё – полупрозрачный силуэт, мерцающий, как созвездие. Алекс смотрел на свою зажившую руку, потом на меня.
– Почему? – в его голосе впервые прозвучала неуверенность.
– Потому что ты назвал их «Тенями», – ответил я, чувствуя, как музыка перестраивает мои связи. – А мы… мы хотим света.
Мятежные засмеялись – звук колокольчиков и стальных струн.
– Теперь ты видишь сны? – спросила девушка-крыло.
Я кивнул. В моём сознании пульсировали чужие воспоминания: Лия, сажающая цветок в марсианской пустыне.
– Тогда мы начинаем, – она махнула рукой, и док-станция ожила. Биореакторы запели, синтезируя из моего тела семена новых Деревьев.