"Что-то не так?" – голос Зиминой прозвучал слишком близко. Андрей поднял глаза – она стояла прямо перед ним, хотя секунду назад сидела за столом. Движения он не заметил.
"Нет-нет, все в порядке," – он поспешно спрятал книжечку в карман. – "Мне на четвертый этаж, верно?"
"Да, только…" – она сделала паузу, во время которой один из фикусов определенно наклонился в их сторону, – "лифт все еще на профилактике. И будьте внимательны на лестнице между третьим и четвертым этажом. Там… ремонт."
"Спасибо," – Андрей поднялся, чувствуя, как кресло словно неохотно отпускает его. У двери он обернулся – Зимина уже сидела за столом, будто и не вставала вовсе, а фикусы… фикусы определенно следили за ним своими листьями.
Лестница между третьим и четвертым этажом оказалась… странной. Первые несколько ступеней были обычными, но потом что-то изменилось. Каждый шаг отдавался гулким эхом, которое звучало то ближе, то дальше, вопреки всякой логике. Перила под рукой казались теплыми, почти живыми. А на одной из площадок время будто застыло – снежинки за окном зависли в воздухе, не падая и не поднимаясь.
"Ремонт…" – пробормотал Андрей, глядя на стены. Обычная зеленая краска здесь местами переливалась всеми цветами радуги, как масляная пленка на воде. В углу стояла стремянка, на которой висел плакат "Осторожно, окраска!" Буквы на плакате медленно менялись местами, складываясь в другие слова, но стоило вглядеться – и все становилось обычным.
Четвертый этаж встретил его запахом кофе и пожелтевших бумаг. Длинный коридор был освещен точно так же, как и внизу, но свет падал как-то иначе, создавая впечатление большей глубины пространства. Номера кабинетов на дверях шли в странном порядке: 437, 438, 441, 442… Стоп. Его кабинет.
Андрей остановился перед дверью с табличкой "Отдел статистического анализа". Снизу мелким шрифтом было приписано что-то, что он не успел прочитать – буквы уползли за край таблички, словно живые существа.
Он поднял руку, чтобы постучать, но дверь открылась сама. За ней обнаружился просторный кабинет, заставленный старыми канцелярскими шкафами с рядами папок. У окна стоял массивный письменный стол, за которым сидел пожилой человек в очках с толстыми стеклами. Очки странно поблескивали, словно за стеклами время от времени вспыхивали маленькие звезды.