Незнакомец, не таясь, вышел на берег, и принялся отжимать длинные, до поясницы, густые чёрные волосы. Слух и звериная чуйка совсем ему изменили. Он ничуть не беспокоился, что здесь не один.
Девица высунула из-за дерева хорошенькое личико и большими глазищами пожирала его широкую спину, узкие бедра, крепкие ягодицы, длинные ноги… Посреди золота широкие ее зрачки расплылись двумя болотцами, полными темных чувств.
Мужчина не спешил обернуться, словно давая ей вдоволь насмотреться. Он рассыпал по плечам волосы, оставляя их просохнуть, и наконец, развернулся к своим пожиткам в траве. Протянул руку и замер. Вскинул глаза и встретился взглядом с девушкой. Белая, как озерная мавка, красавица, стояла у дерева, вся облитая мокрой рубашкой до щиколоток, и глядела на него.
Его чёрным-чёрные глаза, полные мрака, без единого просвета, обежали все крутые изгибы стройного девичьего тела, задержались на тёмных ягодах сосков под мокрой тканью и вернулись к лицу. Она же так и впилась взглядом в низ его впалого тёмного живота.
Он проследил за её взглядом, усмехнулся и медленно поднял свои штаны. С прохладным ехидством глядя на девицц, натянул их, затем поднял и вдел ремень. Девица с легким разочарованием опустила уголки аккуратных пухленьких губ.
Мужчина поднял голову к небу и фыркнул. Закатал штаны и босой, недоодетый, неспешно, вразвалочку приблизился к ней. Девица встрепенулась и вытянулась к нему, хоть и высокая сама по себе, а его ниже на голову.
Он же уперся рукой в дерево за её спиной и приблизился к ней, позволяя рассмотреть своё смуглое лицо. Она жадно разглядывала его широкие угольные брови, острые скулы, длинный с яркой косточкой нос, тонкие хищно очерченные губы. Он ухмылялся, надменно и пошло. Она жадно втянула его запах – древесный, свежий от воды. Губы её приоткрылись, так близко от его, она часто дышала, грудь мелко подрагивала под рубашкой.
– Нет, – холодно, как стальным лезвием между ними провел, сказал мужчина и отступил. Девица вскинулась и сжала кулачки, громко негодующе вскрикнув.
А он уже отвернулся, равнодушный и неприступный. Сама спина его выражала – не интересно, уйди!
Она напоказ фыркнула, топнула и зашла за дерево. Оттуда сверкнули злобной обидой золотые глаза. А гордец уже возился с рубашкой, словно никакой красавицы тут и не было.