– Что это на тебя так внезапно нашло?
– Я просто именно так себя и чувствую с того самого дня, как сюда приехал.
– Ещё никогда не видела, чтобы кто-то так остро реагировал на хорошую погоду и морской воздух.
– Да дело не только в этом, – усмехнувшись перебил я девушку.
– А в чём ещё? – удивлённо спросила Аня, постукивая пальцем по тарелке.
Я посмотрел на девушку. Всё вокруг на долю секунды замедлилось почти до полной остановки. Стук дождя за окном, крик пролетающей чайки, бурление воды в металлическом чайнике, скрип деревянного стула, соскользнувший на лоб локон волос, еле заметное подрагивание улыбки в углу рта, плавное движение расширяющихся зрачков. Думаю, что именно в тот момент я наконец понял, что влюбился в эту простую девушку, которой меня дразнил курортный рай. Я до последнего отрицал это, не желая загонять себя в ситуацию, из которой нет удобного выхода. Теперь я смотрел на Аню, и каждая клетка в моём теле требовала от меня наклониться вперёд, протянуть руку к тёплой щеке и… Но я даже не шелохнулся. Раньше я никогда не отказывал себе в удовольствии нарушить чужое личное пространство при малейшем признаке взаимной симпатии, но сейчас я не имел на это права. Как бы ни были тяжелы наши отношения с Катрин, она не заслуживала моей измены. Я откинулся на спинку стула. Здесь всё было понятно, и от счастья меня отделяло всего одно действие, несколько простых слов. Истощённому жаждой путнику достаточно сделать один шаг и вступить в оазис посреди пустыни, но в последний момент он делает шаг в сторону. Всё то, что мне было нужно для счастья, находилось всего лишь в каком-то метре от меня. А я всё сидел и сидел, думая о том, что это расстояние для меня непреодолимо. Как часто мы пытаем себя ради больших идей. Сейчас я пытал и Аню. Я, должно быть, удивлял её своей нерешительностью, внезапной отстранённостью. Что-то такое бывало и раньше, тогда девушки разочаровывались и вскоре забывали про меня, но то происходило лишь потому, что я сам этого хотел. Что угодно легче всего загубить в зародыше, и я мог бы достать из глубин памяти приёмы ледяной холодности, как бы невзначай уколоть Аню и заставить её презирать меня. Это было бы в определённой степени благородно, хоть я уже и зашёл слишком далеко, но ещё не настолько, чтобы вызвать настоящую катастрофу. Однако я не мог этого сделать, я просто не хотел, чтобы Аня про меня забыла.