– Ты сегодня очень молчалив, – грустно заметила Аня. – Что-то не так? Погода паршивая, конечно, не без этого. Но зачем же так сразу вешать нос?
Я пожал плечами. Себя я прекрасно знал. С каждым мгновением, проведённым рядом с Аней, я всё больше отступал перед самим собой. Таким испытаниям даже самые отъявленные поборники этики боятся подвергаться. У меня в памяти всплывали последние дни с Катрин, ссоры, скандалы, её холодный, вечно недовольный взгляд. И, словно для сравнения на рекламном плакате, передо мной сидел абсолютный антипод моей жены. Но ведь и Катрин когда-то такой была. Что, если это именно я виноват в таком изменении своей супруги? Я должен был что-то сказать Ане, что-то ответить, разрешить эту ситуацию, пока ещё не стало слишком поздно. Я начал говорить, но слова превратились в кашу и вывалились наружу неприличным мычанием. Этот поезд сходил с рельс прямо у меня на глазах. Что-то тянуло меня в сторону катастрофы, что-то просто заставляло меня прыгнуть в бездонную пропасть. Я попытался изобрести какую-нибудь тему для разговора. Осмотрелся вокруг – кухня будто потемнела, расплылась. Я не мог определить ни единого предмета, ни единой формы, кругом не было ничего, за что я мог бы зацепиться, пытаясь спастись от неминуемой смерти. Кухня превратилась в подобие картин Дали. Всё стекало куда-то вниз, в сторону, нарушая законы физики. И только Аня посреди этого тянущегося безумия выглядела отчётливо и ясно, каштановый цвет волос стал ещё ярче, казавшиеся ранее тонкими губы покраснели, а зеленоватые глаза отдавали малахитом. Глядя на это, я словно загорелся изнутри.