Решив лишний раз не рисковать, я обошёлся заказом сравнительно скромного обеда, составленного из тех блюд, которые, как мне показалось, невозможно испортить, даже при особом старании. Официантка записала красным карандашом мои пожелания в крохотный блокнотик и отправилась на кухню. Интерьер кафе ничем не выделялся, а потому мой скучающий взгляд повис в воздухе, не намереваясь двигаться куда-то конкретно. Девушка вернулась с кухни, ещё раз мне вежливо улыбнулась и, взяв в руки изрядно помятую книжку в мягкой обложке, уселась за стойку. Сказать по правде, никакого впечатления на меня эта девица не произвела, я без интереса разглядывал её, натыкаясь то на один, то на другой недостаток. Волосы были уложены небрежно: тут и там отдельные пряди нелепо спадали на лицо. Лоб ярко блестел от пота и скопившегося за день жира, под глазами виднелись тёмные круги, а нос казался уж слишком маленьким, почти детским, из-за чего всё остальное вокруг него представлялось бо́льшим, чем было на самом деле. На щеках были заметны полуприкрытые, должно быть в спешке, изъяны кожи, особенно усиливавшиеся ближе к подбородку. Губы чудились какими-то бледными, тонкими, из-за чего весь образ выглядел нелепым, нескладным. Да и рост девушку подводил. Хотя я и сам ничем не мог похвастаться в этом отношении, но если взять такую девицу под руку и выйти с ней на прогулку, то прохожие могут подумать, что вы ведёте младшую сестру в школу. Чем дольше я смотрел на девушку, тем сильнее разочаровывался. Теперь уж мне хотелось как можно скорее отобедать и выбежать отсюда, оставив на столе деньги, лишь бы лишний раз не смотреть на бедняжку. В первое мгновение, когда я только зашёл в кафе, молодая официантка была мне безразлична, быть может даже немного интересна. Теперь же я проникся какой-то появившейся на ровном месте, но искренней неприязнью к ней. Это фундаментальное изменение произошло за считаные минуты, я сам не заметил, как спокойное выражение лица сменилось на хмурую маску.
Послышалось дребезжание звонка, шторки в маленьком окошке в стене раздвинулись, и чья-то рука протянула в углубление белую тарелку с едой. Официантка тут же отложила в сторону книгу, слезла со стула и, аккуратно взяв в руки тарелку, подошла с ней к моему столику. Я почувствовал от девушки этот тяжёлый цветочный запах, к которому часто прибегают за отсутствием хорошего вкуса в парфюме. Стало тошно.