И он задается вопросом, почему он не может найти девушку.
– Эти муравьи кажутся тебе вкусными? Я спрашиваю его. Несмотря на свою ярость на Джонни, когда тот разбил муравейник, что было ненужным разрушением, Слизень считает, что есть насекомых – это совершенно нормально. Что-то вроде естественного круга жизни.
Он смеется. «Я не знаю, почему все так против употребления насекомых. Они животные, как и все остальные мясные продукты, которые мы едим. Неужели это намного хуже, чем съесть корову или утку? Или свинью?
«Эм, да. Это действительно так».
«Однажды я собираюсь испечь тебе торт, полностью сделанный из сверчков. И это будет лучший торт, который вы когда-либо ели».
«Наверное, это будет последний торт, который я когда-либо ел».
Он бьет меня в плечо, хотя и не настолько сильно, чтобы причинить боль. «Эй, можно мне прийти поработать над домашним заданием по математике?»
На самом деле он хочет, чтобы я выполнил всю работу, а затем он скопирует мои ответы. Я знаю его достаточно долго, чтобы уже знать распорядок дня. А после того, как он скопирует мои ответы, он останется на ужине и съест все остатки еды на нашей кухне.
«Знаешь, – говорю я, – если ты будешь продолжать списывать мою домашнюю работу, ты никогда не сможешь сдать экзамены».
"Ну и что? Это просто математика».
– Тебе еще нужно пройти.
«Нет, это не важно для моей будущей карьеры». Он пожимает плечами.
Слизень только недавно обнаружил, что изучение жуков – это реальная работа, которую могут выполнять люди, поэтому теперь его самое большое карьерное стремление – стать энтомологом. Но кто знает, как долго это продлится. До этого он хотел быть почтальоном. А до этого он захотел стать полицейским после того, как шеф Дрисколл пригласил наш класс на экскурсию по полицейскому участку.
– Хорошо, – говорю, – можешь приходить.
Он снова ухмыляется. Хотя ему всего семнадцать, зубы у него уже желтые. Наверное, это от сигарет. «Ты лучший, Том».
Ага-ага.
Когда мы добираемся до моего дома, я обнаруживаю, что дверь уже не заперта, а это значит, что моя мама дома. В половине случаев она оставляет дверь незапертой, потому что это такой район, и меня это не удивляет. Но я с удивлением обнаружил, что мой отец стоит в коридоре и дергает куртку.
"Папа?" Я говорю.
Мой отец, как и отец Дейзи, возвышается надо мной. Ему сорок пять лет, но паутина фиолетовых вен на носу и щеках делает его старше как минимум на десять лет. Я знаю, как работает генетика, из уроков биологии, но могу поклясться, что не унаследовал никаких генов от этого человека. Он высокий и крепкий, а я среднего телосложения и худощавый. Даже если я вырасту еще на дюйм или два, я никогда не буду похож на него. Мы не похожи друг на друга.