– Знатный домина! Это сколько же ты краски извел?
– Много! Хочу, чтобы меня красота окружала. А потом, ведь ко мне покупатели важные заходят, должны видеть, что у меня не халупа какая-то. Тогда и уважения будет больше.
– Тоже верно. А с кем ты живешь? С детьми да внуками, наверное, в таком большом доме?
Дмитрий Лукич в сердцах махнул рукой:
– Дети, конечно, есть, трое их у меня! Но все разбежались. Со старухой век коротаем. Не нужны мы им. Приходят, только когда им копеечка потребуется.
– Хорошо, отец, обязательно загляну, – пообещал Хрипунов.
На том и распрощались.
– Вы давно уже должны были подойти ко мне, – недовольно посмотрел доктор Усачев на Хрипунова. – Сразу после госпиталя. Почему пришли только сейчас?
– Голова очень сильно болит, Николай Олегович. В госпитале рекомендовали обратиться к вам. Я уже не военнослужащий, и помочь мне они не могут.
– Ясно… Значит, вы говорите, что голова у вас частенько болит?
– Именно так. Бывает, что раскалывается, буквально на стенку лезу.
Доктор Усачев притронулся к голове Хрипунова и пощупал затылок, потом помял пальцами лоб. Взяв молоточек, попросил:
– Посмотрите сюда.
Василий посмотрел на биток, обтянутый черной резиной. Доктор медленно приближал его к переносице, и он, почувствовав в висках сильнейшую боль, не в силах совладать с ней, слегка застонал.
Николай Олегович сел за свое рабочее место, положил молоточек на стол и принялся что-то быстро писать в карточке. Хрипунов внимательно наблюдал за его белыми пальцами, не знавшими физического труда.
– Вы помните, как получили контузию?
Хрипунов поерзал на стуле.
– Помню, как снаряд разорвался… Что-то сверкнуло неподалеку, а потом темнота. Потерял сознание. Когда очнулся, как будто бы с того света вернулся. Голова буквально на части раскалывалась! Нечеловеческая боль! Помню, что рвало меня очень сильно.
– Кровь была? – по-деловому спросил Усачев, посмотрев в упор на Хрипунова.
– Была… Изо рта, из ушей сочилась. А потом, еще жидкость какая-то была… Гноем каким-то плевался!
– Подозреваю, что это была спинномозговая жидкость. А что было с конечностями после контузии? Они двигались?
– Поначалу даже пошелохнуться не мог, думал – хана мне! А потом ничего… Как-то разработалось. Руки только плохо слушались, а потом и это прошло. Вроде бы в норму пришел.