Опустив глаза к вытоптанной траве, хромой направился к окраине, к одинокому дому, не тронутому пожаром. Но дом почему-то казался отсеченным сердцем трагедии.
Мужчина толкнул обожженную солнцем дверь и скрылся в демонической темноте.
Дир остался один. Посреди задыхавшейся травы.
Он смотрел на огонь. На отпадавшие крыши. Пепел человеческих очертаний на тропинках прочь.
Страх. Он не был уверен, что есть страх. Только боль.
Дым густился в небе, но не мог скрыть гору где-то вдали. Колоссальная вершина была расколота пополам, и пурпурное свечение вырывалось изнутри.
Наверное, это – нечто… Олень склонил голову. Слёзы рыдали об утраченном. Да, он что-то потерял1.
Или, возможно, это чувство исходило от человека, который вернулся к нему. Тот сложил по-отцовски белую ткань и уложил в кошель на поясе, на котором висел нож и фляга. Пара бумаг занимала кошель.
Мужчина достал все деньги.
– Эта… Возьми, о великий. Благодарность.
Олень подошел. Человек потянул нажитое к облакам.
«Что есть благодарность?»
– Ну… Это желание отдать за что-то принятое.
«Я это чувствую. Желание отдавать, но вовсе не забирать всё, ничего.»
Мужчина с благодарностью вернул в кошель бумаги. Влага проступила под грустными глазами. Он действительно чувствовал утрату.
«Что есть утрата?»
– То… О чем не стоит думать.
Сказав это с мокротой в горле, человек повел плечами и пошел прочь, не взглянув на одинокий дом.
Дир пошел за ним. Он чувствовал необходимость бежать. Бежать на зов…