– Завтра же и отправляйся, голубчик. Зайди в комитет по внешним связям, там тебе командировку выпишут, ксиву, суточные дадут – и вперед, будешь налаживать отношения с меркурянами, перезагрузку им устроишь на благо наших народов во имя мира во всем мире и мирного сосуществования миров.
И было сказано это мягким, но мощным и внушительным, как умел пан Эскобар, обволакивающим собеседника, точно паутиной, голосом, из тенет которого невозможно было вырваться.
– Несчастная страна, – тихо произнес в сторону, чтобы никто не слышал, оппозиционер Н., однако вслух горячо поблагодарил мэра за оказанное доверие. – Мне ни за что не слиться с электоратом, не стать богоподобным мистическим символом, как это удалось Коротышке. Коротышка – это народ, а народ – это Коротышка. Не станет Коротышки, не станет и страны. Каждый сверчок должен знать свой шесток. Быть на дипломатической службе даже заведомо в глуши все же почетнее, нежели плевать против ветра. Своя рубашка ближе к телу. Как же я был наивен, полагая, если аккаунт в Твиттере набрал тысячу-другую фолловеров, мне предопределено вершить судьбы людей и предстоят великие свершения. Глупец…
Жутко, доложу я вам, здешняя жизнь похожа была на земную, мной оставленную по приказу Департамента аномалий для внедрения во здешнюю вроде «крота» своего. Местным парламентом минувшей весной была утверждена оборонная целевая программа, действие которой распространялось на весь период противостояния с внешним врагом, и она должна была оставаться в силе по причине тяжелых предстоящих испытаний столько времени, сколько необходимо. А сколько необходимо, не знал никто, кроме «Большой тройки», поскольку на программе стоял гриф «совершенно секретно, особой важности». Тем, кто спрашивал, просто затыкали рот, язык, то есть, отрезали. Мэрские шпионы сновали повсюду, вынюхивая крамолу простонародья, которое только и думает, как бы не работать, а ухватить кусок пожирнее. Под сурдинку мероприятий по повышению обороноспособности страны органы безопасности распоряжением Коротышки получили право конфискации имущества предателей, коллаборационистов, трусов и подстрекателей, а также прочих кухонных бунтарей, после чего можно было бы спокойно расстреливать смутьянов без суда и следствия прямо в подворотнях. Официальная пропаганда без обиняков указывала на виновника всех невзгод на Церере – олигархический режим на Земле, и призывала население голову положить на военные рельсы, отдать все для фронта, все отдать для победы. И население отдавало. Последнее. Да и невозможно было не помочь соотечественникам, – пусть и бывшим, – страдающим на исторической родине. Людское стадо днем пробавлялось рабским трудом, вечером заполняло кабаки, где занималось трусливым зубоскальством и бессильным злопыхательством в адрес разнузданной политической надстройки. Нужду, голод и притеснения – все можно стерпеть ради стабильности в своем государстве и истинного правопорядка там, куда только могли дотянуться руки пана Бенито. И ни на какое казарменное положение страну нужды переводить нет, когда плебс превыше всего ценит самим богом данного им предводителя, все понимает и принимает тяготы, как и надлежит благонадежному избирателю, искренне за всё благодарному правительству For the People.