И тогда я увидел его, хозяина логова где я провел не так много времени.
Те же безумные, выцветшие глаза, утонувшие в запёкшихся, грязных тряпках, взгляд – кривой, испуганный, но в то же время полыхающий странным огнём, будто наслаждающийся происходящим. Он что-то шептал, едва шевеля губами, но я не разобрал слов.
А затем, не задерживаясь, ещё раз бросил на меня последний взгляд, резко развернулся и, спрыгнув с телеги, зашаркал в сторону, исчезая в мраке.
Я попробовал приподняться, но тело осталось неподвижным, будто изношенная, выжатая оболочка, лишённая сил даже на попытку сопротивления. Оставалось только смотреть вверх, в пустоту, на темноту, заполнившую каменные своды, что давили сверху, сжимали, превращая пространство в бесконечную тесную ловушку.
Всё вокруг покачивалось в мерном ритме, каждое движение телеги отзывалось глухими ударами по деревянному полу, воздух казался вязким, тягучим, пропитанным сыростью и пылью, оседающей на кожу, заполняющей лёгкие. Где-то впереди вспыхнуло слабое ало-синее свечение – дрожащее, зыбкое, медленно растущее, словно пробивающееся сквозь вечную тьму, впитавшуюся в эти древние, немые своды.
Свет скользнул по телеге, заплясал в неровных, едва различимых бликах, превращая их в призрачные вспышки, отбрасывая на стены мерцающие отблески, слишком тусклые, чтобы разогнать мрак, но достаточно яркие, чтобы придать ему новую, пугающую глубину.
И в этот момент я впервые по-настоящему осознал свою роль в происходящем.
Я был товаром.
Проданным без лишних церемоний, без торга, без пауз. Меня бросили, забрали, и теперь меня везли, не интересуясь тем, что я думаю, хочу или чувствую. Новые хозяева, безразличные и жестокие, волокли меня сквозь бесконечные тоннели какого-то подземного мира, в котором не было ничего, кроме гнили, смрада и липкой темноты.
Но потом я заметил одно отличие.
Здесь была надежда.
Не иллюзия, не пустая ложь, не обманчивое чувство перед неизбежной смертью, а нечто реальное, осязаемое, пусть слабое, но всё же существующее. Она была тонкой, едва различимой, как слабый свет в густом тумане, но этого оказалось достаточно, чтобы я понял – здесь не убивали.
А если здесь оставляют в живых, значит, есть шанс увидеть ещё что-то.
Но что?
Я не знал, не мог представить, что ждёт меня дальше. Я не знал, что замыслил мой "новый хозяин", в каких целях он мог использовать того, кто выбрался из пыточной покинув ее через выгребную яму, кто был уже никем, просто разорванным клочком плоти, который должен был сгинуть в темноте.