Уголки губ Чу Е напряглись, он яростно встретил ее взгляд, вот только ненависть в глазах жены пронзила его, заставив позабыть все возражения.
Новоиспеченный император видел этот взгляд бесчисленное количество раз, глядя в зеркало в тишине ночи. Чао Чэ ненавидела его так же сильно, как он ненавидел ее императора-отца.
– Не стоит так обращаться с церемониальным одеянием, новое сделать не успеют, – произнес он слегка осипшим голосом. – Оно принадлежало прошлой императрице, и пока придется использовать что есть. В будущем велю сшить для тебя новое.
Чао Чэ долго молчала, пока наконец-то не заговорила вновь:
– Оно не принадлежало прошлой императрице. Это одеяние мой младший брат подготовил для своей будущей жены. Говорил, что возьмет в жены девушку, похожую на меня, поэтому и мерки для него использовались мои. – На ее губах появилась небольшая улыбка. – Что ты хочешь, чтобы я чувствовала, надевая эту одежду, Чу Е? Желаешь заставить ненавидеть тебя всей своей сутью?
Горло мужчины сдавило при взгляде на то, с каким отстраненным видом продолжила Чао Чэ:
– Либо откажись от меня, либо убей. Мне не сберечь глупую любовь, не сберечь жалкий брак, но ты должен позволить мне сохранить хоть каплю достоинства…
Чу Е смотрел в ее пустые глаза, не находя слов для ответа. Их разделяло всего лишь расстояние взгляда, но казалось, что целое небо не позволяло ни ему, ни ей прикоснуться к истинному теплу другого.
– Можешь не участвовать в церемонии, если не захочешь.
Произнеся лишь эту фразу, Чу Е ушел. Он и не отказался от нее, и не велел убить. Раньше она притворялась больной, только чтобы не сопровождать его на различные пиры, и в те времена ей нравилось думать, что, позволяя это, он потворствовал ей и баловал ее, однако сейчас все обрело предельную ясность – так князь Цзинь Чу Е угождал ей, между тем используя.
Но в этот раз…
Его потворство было всего лишь милостью победителя.
В день церемонии вступления на престол Чу Е, облаченный в торжественное одеяние императора, в одиночку преодолел длинные ступени и встал перед дворцом Чэнтянь. Официальные чины склонились в поклоне, приветственными криками славя императора.
Он взмахнул широкими рукавами, точно мог вместить в них весь мир, однако те наполнил холодный ветер, пробрав мужчину до костей.
Верно, больше ему было не услышать недовольное ворчание надменной принцессы о том, что он оделся слишком легко. Едва он подумал об этом, как вдруг взгляд притянуло яркое желтое пятно, оно двигалось вверх по лестнице из восьмидесяти одной ступени. Его императрица, все такая же гордая, как прежде, облачилась в роскошное праздничное одеяние и теперь медленно шла к нему.