Бабочка – или смерть. Стихи из Новой Таволжанки - страница 2

Шрифт
Интервал


И как грунтовка подсвечивает изнутри живописное полотно, пуще сказать, как левкас икону, стихи этого поэта подсвечены звуком. Ткётся звуковая ткань иногда сразу несколькими мелическими нитями сразу.

В нашей частной беседе поэт прокомментировал «музыкальный вопрос» в том духе, что надо не конструировать строки, а «просто видеть картину и провязывать слова, как нити, пропуская их сквозь слуховые фильтры». О такой «лёгкости» говорил М. Булгаков, мол, пьесы писать очень просто: достаточно представить в воображении сцену, словно в сказочной коробочке, и размещенные в ней персонажи заговорят «сами собой».

Еще одна особенность поэтики Ю. Савченко – непостижимое соединение льда и пламени в сосуде одного стихотворения. Классика стихосложения требует, чтобы «поверхность», лицо произведения оставалось спокойным. И этим аристократическим мастерством владеет наш автор.

Поэт видит «синий вечер», – будто давно усвоил утверждение русского живописца, «мир – искуссника» Константина Сомова, считавшего, что заданием для художника является передача того неуловимого состояния, <света>, когда день переходит в ночь.

В новой книге, отражающей контекст нынешнего, сельского бытия автора, восхищает обилие и различие подаваемых читателю состояний природы, включая животный и растительный мир. Казалось бы, при таком чтении можно устать от «однообразия содержания, ан нет! – стихов вообще много подряд не прочтешь, а уж если, как в случае Савченко, мы имеем дело с космизмом, отсылающим читателя к традиции Фета и Тютчева (притом очень разным!), если мы слышим эхо Басё или видим отсвет пророков Востока, если автор ретранслирует нам Свет Завета и, в конце концов, напоминает нам о том, что больно не только людям, но и всему живому, претерпевающему смертные муки по вине «человека воюющего», то торопиться и подавно не получится.

То есть в стихах Савченко перед нами открывается «пейзаж предстояния», скажем так, а можно назвать его философским, вспомнить классические стихи этой традиции, к примеру, лермонтовское «Выхожу один я на дорогу…». Наш современник пишет тонко очеловеченный пейзаж – ма́стерской умной кистью, незаурядным языком с обширным словарем. Это первые слои восприятия, так сказать, – природа и человек в контексте природы и неизменного присутствия Господа (новое измерение, невещественное).