Замечательно стихотворение «Пусть гаубица – валькирия / Невмерлых вбивает в гроб», написанное, что называется, на днях, строка которого дала название книге. Окончание это опуса:
Хотя бы к Покрову зябкому
С укропом своим успеть,
А там уже будь по – всякому:
Бабочка – или смерть.
А гаубицы – валькирии,
Как молнии, бьют и бьют,
Где солнечные подалирии
Саваны жизни ткут.
«Саваны жизни» – троп преизрядный, невиданный. Тезис «Бабочка – или смерть», конечно, сначала побуждает вспомнить девиз испанских антифашистов и свободной Кубы «Родина или смерть» (в оригинале Patria o muerte), но мы не забываем и об изобилии прекрасных бабочек в русской поэзии, а также в китайской японской. И стократ полней открываются грандиозные (на мой взгляд) образ и посыл из процитированного стихотворения, если припомнить, что русские мыслители Василий Розанов и отец Павел Флоренский называли бабочку «энтелехией» (внутренней силой, Аристотелю), душой гусеницы и куколки, словно утверждая: бабочка – лучшее, что есть в этом существе. То есть мысль о бабочке вырастает из краеугольной идеи христианства о безсмертии души; гусеница, куколка и бабочка являются, с одной стороны, как бы разными, совершенно не похожими друг на друга существами, но, с другой, остаются фазами развития одного и того же существа. Вопрос гусенице, куколке и бабочке – которое же "я" их?» Розанов задал своим друзьям – Каптереву и Флоренскому, «естественнику» и священнику. Ответ о. Павла был удивительно глубок и точен: «конечно, бабочка есть энтелехия гусеницы и куколки».
* * *
Подобстрельная жизнь на «живом разломе» формирует и поэтическую речь. Но даже в таких обстоятельствах поэт находит возможность улыбнуться, – краешком губ, с частушечной интонацией, то и с блистательным сарказмом. Поэту Савченко свойственно порой открыто выходить на песенный простор. Вот строки из книги Стрежень живого разлома»:
Теперь слова чуть – чуть иные
У жёстких песен фронтовых:
В них бьют по сердцу – запятые,
И многоточия – под дых.
Их про себя твердит пехота
Под восклицания арты.
В них слышен ритм гранатомёта,
Что скальп сдирает с высоты…
А вот финал глубокого сочинения «Божественное – в беспредельном знает меру…» из той же книги:
И до кипенья раскалёнными стволами
О мире с миром говорящая война.
Автор вообще нередко афористичен: