Октябрь пролетел одним мгновением и вот поезд всё дальше увозил его от любимой, родную станцию поезд проскочил под вечер, сердце Владимира сжалось и заныло от тоски.
Рано или поздно мы покидаем родные дома, родные места, прощаемся с кем-то надолго, а с кем-то навсегда, с отъездом из дома заканчивается у кого затянувшееся детство, у кого розовая юность, весёлая и беззаботная. Ещё недавно казалось, что школа бесконечна, никогда не закончится. Но вот, новые яркие события вытеснили школьные воспоминания, превратив их в тускнеющие обрывки кинофильмов. Школа? Школьная жизнь вдруг стала казаться мелкой и незначительной. Свобода! Неведомое школьникам чувство. Свободы вдруг стало очень и очень много. Настолько много, что кажется – ты брошен и никому не нужен. Особенно когда бредёшь под серым дождливым небом, по серой улице огромного незнакомого города, натыкаясь на спешащих незнакомых людей. Пройдет какое-то время, послешкольная суматоха уляжется в памяти, и школа займет своё почётное место в длинной, но, увы, не бесконечной ленте воспоминаний. И у кого-то школьные годы останутся лучшими годами всей жизни.
Первое время ест поедом душу грусть-тоска, когда остаешься один на один со своими мыслями и заботами. Ваську – друга грусть-тоска снова заела и победила, бросив очередную учебу, он сбежал домой. Владимиру, да и Галине было легко, когда они были рядом, но вот судьба и их разлучила, Галина в слезах осталась в Иркутске, а Владимир, лёжа на верхней полке, катил куда-то в неизвестность, на Восток, вспоминая минуты прощания с Галкой.
«Галя! Дорогая! Здравствуй.
С солдатским приветом к тебе, Владимир. Скоро стану настоящим солдатом, а пока мы в карантине, проходим курс молодого бойца и готовимся к принятию присяги. Постепенно втягиваюсь в нелегкую солдатскую службу. Трудно привыкать к армейскому распорядку: утром, когда, кажется, всё отдал бы за лишний час сна, подъём, а вечером, когда сна ни в одном глазу, надо спать. Тут чаю не попьёшь, когда захочется, и не пожуешь, когда проголодаешься, всё по команде, всё по распорядку, и только строем, строем даже утром водят в туалет. Дисциплина и ещё сто раз дисциплина. В обед есть хочется, а старшина начинает воспитывать и командует: «Встать!» Встали, кричит: «Сесть!» Сесть не успели, как он ревёт: «Встать!» Такую разминку устроит, что готов съесть его самого с сапогами. Я думал, что самое большое начальство в армии генерал, а оказывается наиглавнейший начальник – это старшина. Как только возразил или даже не так посмотрел, сразу два, три наряда вне очереди. Мыслить здесь запрещено, а нужно всё исполнить, так как думают за нас наши армейские «отцы». Трудно, Галка, отвыкать и от собственного разгильдяйства, но надо. Хорошо смотреть военные парады только в кино и со стороны, красота парадов достигается муштрой выматывающей и изнуряющей. Здесь стараются всё отработать до автоматизма, чтобы в бою не думать, не соображать, а только воевать, только давить на курок. При тревоге, когда всё отработано, солдат одевается в полусонном состоянии и он не наденет брюки вместо рубахи, которая называется гимнастёркой. Так что при команде «Тревога!» сначала одеваешься, а потом уже просыпаешься. Утрами тот же старшина с секундомером в руках за час до подъёма начинает отрабатывать команду «Подъём»! Тут каждое утро стараешься выкроить лишнюю минутку, чтобы подремать, а он …