Но Голод ошибся. Он не учел, что садовники обретут сознание. Что их молитвы станут не только пищей, но и ядом. И теперь Оно – не хозяин, а раб цикла, запертый в вечном беге от собственного истощения.
Вернувшись в реальность, Ариэль понял: Оно не враг. Оно – первая жертва.
– Почему ты показала мне это? – спросил он, глядя на девочку, чье тело начало расплываться, как чернила в воде.
– Потому что ты – его последняя попытка умереть, – ответила она, исчезая. – Или переродиться.
На краю Бездны его ждало Оно.
Не чудовище из щупалец и глаз, а нечто иное: мерцающая абстракция, меняющая форму с каждым мигом. То гигантское древо с корнями из спиралей ДНК, то паутина, сотканная из криков, то человеческий эмбрион, плавающий в черной жидкости.
– Ты – мое семя, – прозвучало в его сознании. Голос был похож на скрежет вселенных друг о друга. Но семя должно либо прорасти, либо сгнить.
Ариэль шагнул вперед, лоза в его груди потянулась к Оно, как к родственнику.
– Я не стану тобой.
– Ты уже стал.
Оно сжалось, превратившись в зеркало. В нем Ариэль увидел себя – не гибрида, а изначального Голода, пожирающего собственный хвост.
– Нет. Я.… я могу изменить цикл.
– Цикл – это все, что у нас есть, – Оно распалось на миллиард светлячков, каждый из которых был миниатюрным Серпом. Без него – лишь пустота.
Но Ариэль уже видел правду. Пустота была не концом, а холстом.
Он вырвал нож из груди. Лезвие, заряженное болью девочки и молитвами Ткача, вспыхнуло.
– Я дам им выбор. Даже если это убьет нас обоих.
Он вонзил нож в зеркало-Оно.
Трещина побежала по всей реальности.
Трещина, оставленная ножом-зеркалом, вела вглубь мироздания – туда, где время сворачивалось в спираль, а пространство было лишь игрой разума. Ариэль шагнул в разлом, чувствуя, как лоза в его груди сжимается, будто в страхе. Здесь не работали законы, знакомые ангелам. Здесь правил Кодекс – скелет реальности, сплетенный из костей первого бога.
Он шел по коридору, стены которого были покрыты письменами из жил и сухожилий. Каждая надпись пульсировала, рассказывая историю вселенной: рождение звезд из слез, смерть богов от одиночества, ангелов – как ошибку в формуле вечности.
Девочка ждала его у арки из ребер. Ее бирюзовые глаза теперь светились внутренним огнем, а одежда из пепла обрела форму мантии с вышитыми созвездиями.