Они пришли к ней – последние люди. Те, кто прятался в подвалах, глотая собственный страх. Их кожа покрылась язвами в форме рун, глаза выцвели, став похожими на мутные лужицы. Они ползли, цепляясь за камни, превратившиеся в хрящи, и пели хриплым хором:
– Сделай нас частью. Сделай нас святыми.
Лена улыбнулась. Ее губы разорвались до ушей, обнажив зубы-кинжалы.
– Вы уже часть, – прошелестела она, и ее голос проник в их черепа, как червь. – Но святость требует… жертвоприношения.
Она взмахнула серпом.
Плоть Геенны содрогнулась. Земля разверзлась, и из трещин полезли пуповины – алые, липкие, с сосунками, жаждущими прикоснуться к живому. Они впились в людей, вытягивая из них не кровь, а саму суть: страх перед смертью, ненависть к себе, стыд за желания. Тела жертв лопались, как перезревшие плоды, а их души, липкие и прозрачные, закручивались в вихрь над Лиорой.
– Пора, – простонал Мальтас из чрева города.
Ее живот лопнул.
То, что вышло наружу, не имело имени. Это был хаос, облечённый в плоть – клубок щупалец, глазниц и ртов, поющих на всех языках сразу. Оно поглощало свет, звук, саму мысль. Геенна рухнула в его центр, как песок в воронку, а Лена рассыпалась в прах, смешавшись с ветром, который теперь вонял её смехом.
Когда солнце взошло вновь, на месте города осталась лишь впадина – гладкая, как стекло, и черная, как глубина зрачка. Вокруг нее земля пульсировала, заражаясь гнилью. Ветер принёс пепел, в котором танцевали силуэты: мужчина с кистями вместо рук, женщина с чемоданом, полным кошмаров, дети с крыльями мух.
А где-то далеко, за горами, где люди ещё молились и целовались, беременная девушка уронила стакан воды. На полу образовалась лужица. Она замерла, увидев, как в ней отражается не её лицо, а бездна с миллионом зубов.
– Скоро, – прошептала бездна её голосом. – Мы придём.
И мир, такой хрупкий, такой наивный, вздрогнул.
ИК-ТАЛКХ: СМЕХ ЗА ГРАНЬЮ СНА
«В запретных архивах мироздания, запечатанных страхом и кровью, лежит история о существе, старше звёзд. Оно пришло не как завоеватель – как истина. Люди падали ниц, возводили алтари из собственных костей, но, осознав природу своего «бога», попытались стереть его имя. Напрасно. Ибо тьма не умирает – она эволюционирует.
«Они молились о спасении, но забыли спросить – от чего?»
В тенях запретных хроник, где время сплетается с безумием, покоится повесть о существе, чьи корни уходят глубже человеческой памяти – в эпоху, когда Земля была юной, а звёзды пели хоралы непостижимых измерений. Его имя, высеченное на скрижалях из чёрного базальта, ныне стёрто ветрами страха, но эхо его дыхания всё ещё шевелит прах забытых алтарей. Оно поднялось не как царь или бог, а как сама первозданная пустота, просочившаяся сквозь трещины мира. Его тело – не плоть, но тень от пламени дозвездных эпох; голос – гул подземных бездн, где спят исполинские черви, точащие корни мироздания.