Данные экспертизы позволили представить, как было совершено убийство. Орудием преступления действительно послужили обнаруженные возле тела обломки кирпича, которыми жертве было нанесено двенадцать ранений головы и лица. И все же смерть наступила не от этого. На теле были две ножевые раны, каждая из которых могла оказаться смертельной.
Итак, неизвестный проявил крайнюю жестокость. Какие же причины побудили его к этому?
По клочкам было собрано найденное в парке письмо. Но оказалось, что оно не было адресовано ни убитой, ни кому-либо из знакомых. И главное: экспертиза показала, что оно было брошено здесь много раньше.
Казалось, следствие зашло в тупик. И вдруг появились сразу две версии.
Женщина-сторож, которая первой обнаружила тело убитой, вспомнила, что в пятом часу утра видела «именно эту девушку» в обществе человека, которого не раз встречала в парке и знала по имени. Утверждение это сразу вызвало сомнение. Во-первых, потому, что, по мнению экспертов, девушка погибла раньше, чем сторож встретила знакомого, и раньше был услышан свидетельницей тот молящий возглас. А кроме того, знакомого сторожу парня звали Александром.
Была и вторая версия. Она появилась после того, как были опрошены все девушки, дружившие с Валей в то время, когда она работала телефонисткой. Одна из них припомнила парня, который грубо навязывал Валентине свое расположение, а когда получил отпор, стал угрожать разделаться с ней.
Обе версии надо было проверить самым тщательным образом. Одновременно продолжалась работа и по другим направлениям. Сопоставлялись факты, опрашивалось множество людей. Цель была одна: выяснить, кто был спутником Валентины в этой ночной прогулке, завершившейся столь трагически.
В эти дни Аристов проводил множество летучих заседаний, и на каждом, сопоставляя новые и новые факты, оперативники настойчиво искали путь к выявлению возможного спутника Кривотуловой.
– Чего-то мы недоучитываем, – говорил Аристов. – Есть в деле какая-то логическая связь, которой мы не придаем должного значения, а она, вероятно, ведет к убийце. Помните, как у Алексея Ивановича Рязанова было в пятьдесят пятом году? Подозрение было, а улик никаких. Он тогда ухватился за шнурок, которым преступник мешок с награбленным завязал, и вытянул все дело. Смекаете?
– Смекать-то смекаем, – откликнулся Стрелков. – Ho там хоть был мешок, перевязанный шнурком, а у нас что?