. Сначала в Рыбинске, затем в Ростове-на-Дону. В чем-то новое дело было связано с его счетоводческой профессией. Нужно уметь вникать в цифры, распутывая хитроумные комбинации тех, кто стремился поживиться за счет государства. И Аристову это удавалось.
Работал, и постоянно, неотвязно его преследовала мысль о том, что вот другие воюют, а он просиживает ночи над измятыми, пожелтевшими накладными, расшифровывает написанные второпях корявым почерком строки, а вот сегодня выясняет, почему в этом потребсоюзе куда-то испарились полторы тонны яичного порошка.
– Неплохо решил, – ответил ему начальник в ответ на просьбу «отпустить на фронт». – И я тоже поеду свою родную Гомельщину освобождать. Чего нам тут милицейские брюки протирать?.. Нет, дорогой, у нас свой фронт. Так что не будем… Вот, хочешь сухарик? Погрызи, полегчает… Так что же получается у тебя с яичным порошком?..
Осенью 1944 года Геннадия Арсеньевича направили к новому месту службы – в только что освобожденный Петрозаводск. Долго бродил он по городу, осматривал руины зданий на набережной, разрушенную гостиницу, сгоревшие дома. Город уже начинал жить, но сколько труда еще предстояло вложить петрозаводчанам, чтобы стал он не хуже, чем до войны.
– Что ж, парень, – сказали Аристову в кадрах. – Будешь менять вывеску. С ОБХСС прощайся. В уголовный розыск пойдешь.
– Да вы что! В ОБХСС я на месте. Уже освоился. И счетоводческое дело знаю. А это здорово помогает разобраться, что к чему!
Отнекивался, а сам почему-то видел перед собой бешеные глаза того белобрысого парня с ножом.
– Одним словом, поздравляю, – сказал кадровик, заглядывая в анкету. – Вы, Геннадий Арсеньевич, назначены оперативным уполномоченным республиканского уголовного розыска. Нам город надо восстанавливать и порядок в городе поддерживать. Так что беритесь за дело.
Что ж, взялся. Скоро этот невысокий молчаливый человек стал одним из самых опытных работников. В нем сочеталось мужество и отвага с умением вникнуть в, казалось бы, случайные факты и сделать нужные выводы.
Победно отгремел салютами сорок пятый год, а для него, Аристова, и для его товарищей и в мирные дни сохранялась фронтовая обстановка.
Но вернемся к тому утру 1960 года, с которого мы начали этот рассказ.
Проходил Аристов привычным маршрутом, не позволял себе ускорить шаг и все-таки испытывал какой-то зуд. Он-то знал из-за чего: хотелось поскорее получить информацию о том, как прошла ночь. Не только здесь, в городе, но и во всей республике. Войдя в свой небольшой кабинет, сразу взялся за сводку. Глаза бегали по неровным строчкам. Драка в общежитии… Обворован газетный киоск… Дебош в ресторане… Как будто ничего особенного. А это что?! Почему не позвонили?