Но продолжим. После всех этих вопросов, заявлений и подписей мне разрешили позвонить кому хочу. Я связалась с родными, попросила не переживать (а то к тому времени ко мне уже собирался лететь турецкий адвокат из другого города за кучу денег), ну и, конечно, сказала, что всё будет хорошо и меня скоро отправят в Россию.
После тот предполагаемый начальник отделения напоил меня чаем, что уже само по себе было довольно странно, поскольку там дают только воду – ну, чтобы задержанные не померли невзначай, – выдал сэндвич, ещё раз печально на меня посмотрел и закрыл дверь с той стороны. Оставалось только ждать. И это было самое мучительное. Представьте себе: у вас нет ничего – ни телефона, ни бумаги с ручкой, ни книги. Вы заперты в комнате с решётками на окнах (спасибо хоть окна были большими и выходили на улицу). И вы не знаете, сколько будете там находиться, есть только какие-то смутные предположения. Сначала примерно час вы сидите на стуле и смотрите в одну точку. Потом встаёте и начинаете ходить туда-сюда, как зверь в клетке, просто чтобы почувствовать, что вы всё ещё живы и можете двигаться. Потом подходите к окну, вдыхаете свежий воздух, смотрите на улицу, видите этих весёлых и жизнерадостных полицейских, сидящих за столом и пьющих кофе, и осознаёте, насколько дико и непреодолимо хочется наружу. Просто пойти куда-нибудь. Никогда в жизни я не испытывала такого желания выйти на улицу.
К слову, лишение свободы всегда было для меня одним из самых жутких страхов, и вот я сижу, смотрю через решётку в окно без какого бы то ни было адекватного объяснения происходящему и всё ещё не перестаю надеяться, что это всё просто ночной кошмар и скоро я проснусь дома – уже не важно где: в Испании, России, главное, чтобы подальше от этого места и этой страны.
А потом пришёл кот. Он, видимо, часто туда захаживал, потому что заявился как к себе домой, протиснулся между решёток, спрыгнул на пол и очень целенаправленно пошёл ко мне за порцией ласки и сэндвича. Аппетит у мохнатого был отменный – съев весь бутерброд, он уютно устроился на стуле рядом и мирно уснул. А я сидела, смотрела на него и завидовала. Мне тоже очень хотелось куда-нибудь уютно лечь, свернуться под одеялом и уснуть.
Часов в девять вечера я не выдержала – пришлось прилечь на кушетку, на которую ещё несколько часов назад и смотреть не могла, но… человек ко всему может приспособиться или хотя бы попытаться.