География данного архетипа огромна: в славянской мифологии эту функцию выполняли русалки и вилы. Последние были тоже водными духами, но в отличие от русалок, имели крылья и козьи (ослиные) ноги. Если отнять у вил крылья, то они становились простыми девушками; тем же, кто сорвет с них волшебные платья, они полностью подчинялись. В мифологии чувашей водяной дух вуташ, в виде прекрасной девушки, приносила мужчине, согласившемуся стать её возлюбленным, деньги.
В западноевропейской мифологии этими функциями обладали ундины. Как и русалки, они завлекали путников вглубь воды, где делали их своими возлюбленными. Они были способны обрести бессмертную человеческую душу, полюбив и родив ребенка на земле. В иудаизме мы встречаемся с «дочерьми Каина», соблазнившими праведных сыновей Сифа, которые несут ту же архетипическую нагрузку. В мусульманской джанне и германо-скандинавской вальхалле праведникам и доблестным войнам прислуживают прекрасные гурии и валькирии. В представлениях южноамериканских индейцев народностей тоба и каража, звезды – это небесные женщины, время от времени спускающиеся на землю, чтобы вступить в любовную связь с живущими там мужчинами. (Достаточно популярный сюжет в современной фантастике, когда женщины-инопланетянки специально прилетают на землю, чтобы забеременеть от мужчин-землян.)
Архетип прекрасной, покорной женщины, которую мужчина волен создать и уничтожить по своему желанию, очевидно, имеет не совсем древние корни, и возник наряду с эндогамией в ходе развития патриархальных общественных отношений. Только по мере значительного увеличения сексуальных запретов психологическая интенсивность этого архетипа начинает возрастать. Образ духа, живущего рядом с тобой, но невидимого окружающим, открывающего тебе тайную мудрость, да еще, к тому же, обольстительного и сладострастного, позволяет более комфортно чувствовать себя в мире, где прежняя сексуальная свобода значительно ограничена. Однако осознание этого комфорта порождает чувство вины и искажение данного архетипа, накладывая на него амбивалентные слои опасности, безобразности, враждебности этих духов. Например, в мифологии тюркоязычных народов эквивалентом апсары можно считать албасты, которая изображается старой, уродливой женщиной с закинутыми за плечи грудями, что, впрочем, не мешало тувинским охотникам пользоваться её дарами и расположением. Албасты, как и русалки, серены, ведьмы, менады, лилит, и т. п., могли быть опасны для человека именно в силу вины собственных непристойных желаний, идущих вразрез социальных табу и грозящих наказанием со стороны последних. Например, соблазненный апсарой аскет рисковал прервать свое подвижничество и навсегда забыть о жизни среди богов.